Забросив тело, он стянул маску, чтобы отдышаться.
Никто не проходил по застывшему городу и его опустелым улицам.
Ни мародеры, ни разведчики, ни тем более шпионы.
Да и не кому было тут проходить. Слои пыли, перегнивающих водорослей и асфальтовой крошки хранили единичные бессвязные следы.
Всюду лежали мумифицированные трупы, у оснований домов в пробках застряли множество паровых машин, в стеклах которых навечно глядели в небо застывшие чужие и одновременно столь знакомые глаза.
Как их не растаскало воронье?
Он со страхом и с любопытством разглядывал каждого, сглатывая от мерзостного запаха.
Смерть уже не воротила его.
«Я повидал достаточно в убежище» — так он считал, но все равно торопился преодолеть участок за участком.
Кое — где паровые машины врезались в раскуроченные локомотивы — это водители старательно искали обход застрявших поездов.
Краска давно сползла с корпусов, обнажая железо и проводку.
Он вспомнил, что отец рассказывал, будто правительственным войскам или чиновникам железнодорожных служб был отдан приказ слить топливо при пересечении магистралей, чтобы приостановить поток к эвакуационным шахтам.
Дорогу перегораживал лежащий боком, паром.
Выброшенный бурей он постепенно разваливался. В распоротой носовой части что — то глухо перетекало. А борта закрывали анти-штормовые листы, копирующие форму днища вплоть до рубки.
Обойти его не получалось — слишком узкое пространство между домов подверглось завалам, а первые этажи были забетонированы.
Только лезть наверх.
Он поискал по машинам веревки, одергиваясь на каждый скрип дверок, но нашел старый гарпун. За запотевающими стеклами рельсомобилей нередко прятались полуразлагающиеся трупы. Отдельные салоны со временем законсервировались, и вскрыть дверные замки не представлялось ему возможным. Шёл дух зловония, и он остерегался сближения с ними. У части машин были побиты стекла. Потратив день, он раскопал в одном из салонов крюк к нему.
Аккуратно вытащив, он соединил составляющие гарпуна.
Он оказался достаточно легким даже для слабой руки ребенка.
Мальчик навел его в землю. Щелчок — спусковой механизм не работал, но из дула вывалились крюк и веревка.
Он обмотал ей гарпун и бросил с размаху крюк.
Перемахнув на другую сторону, тот зацепился.
Для надежности мальчик подергал веревку и приставив ноги к рифленой крыше парома полез.
Подняться к рубке ему мешала скользящая в руках веревка. Упершись в выступы он дернул её сильнее и вместе с крюком к нему вылетела оторванная голова.
Он завопил и покатился по обшивке, выронив гарпун и цепляясь за выступы, пока его пальцы не сомкнулись на фальшборте. Судорожно сжав их, он свисал ногами за пределом бортов. Чудом удержавшись, он забрался на бок, подполз к рубке, и не глядя на мертвецов в ней, пробежался по оконной раме. Он скатился по анти-штормовому листу и спрыгнув, бежал вперед, до изнеможения, пока легкие не издали хрип.