— Гвейн, перерубить руки носильщикам — приказал Лидер.
Альфредо рванулся, но его порыв сдержали другие.
Парящие кинжалы на крышах настороженно отслеживали через мушки ружей руки просветителей. Алан ворвался в живую изгородь, однако скооперировавшись, те не упустили и секунды. Нож в колено и его запинали до полусмерти, как он не уворачивался от ударов. Носильщики корчились, истекая кровью, хлеставшей из обрубков. Пули хлестали, измельчая в крошку асфальт, но парящие кинжалы словно ослепли и палили куда ни попадя, кроме эпицентра событий. А Альфредо, оцепеневший от неработающего клейма лишь наблюдал за разворачивающейся драмой. Могущественное клеймо изменило ему! Он еще не чувствовал себя столь беспомощно. Как старик, помянуя зрелость и ухватившийся за пылящийся меч, понял, что не в силах его удержать, так и Альфредо опустил руки. Просветители обезоружили его… Он сам обезоружил себя, обколовшись иридиумом накануне. Олаф — брат Морса, высунулся из-за укрытия, где и слег. «Козлы предусмотрели и засаду» — подумал безразлично Мастер.
Алан оперся на локоть и стиснув зубы, сдавил пальцем метку. Из его ушей потекла кровь, но метка вспыхнула и черепа ближайших просветителей лопнули, а он свернулся, постанывая от боли.
— Теперь ты уяснил, каков порядок в хаосе. Каков он, хаос, Альфик — произнес смакуя просветитель. Он снял заляпанные кровью перчатки и вытер их о лицо Альфредо.
— Помни об этом. Он пинанул напоследок Алана, и они ушли, даже не взглянув на убитых собратьев.
Когда носильщики скончались, Алан, прижимая опухшую челюсть подполз к Альфредо.
— Мальчик… Что с мальчиком? — проговорил он разбитыми губами.
Следующие годы шло обучение Неизвестного, но не как предполагалось ранее.
К концу практики моторчик часов простучал полночь — ему исполнилось тридцать, а мир… изменился, чего нельзя было сказать о нём.
Последствия катаклизма сказались существеннее, нежели на то рассчитывали имперские колонии.
Воздушные пути дирижаблей были разорваны, морское судоходство страдало от цепных реакций волн, торговля стопорилась и Торговая Империя, терпящая убытки позабыв от контрактах, отказала в протекторате Остермолу.
Повторный удар гигантской волны попал в этот раз по «нетронутой земле обетованной», и люди, раньше называвшие потерпевших крушение — чужими, сами стали ими.
Нет, в мире остались еще не тронутые рукой человека девственные места природы, но их численность редела как трава, объятая огнем.
Мир угасал, теряя силы.
Он не справлялся с эпидемией, называемой человек, грызущей и сокращающей шлейфы живого. Земная кора хрустела как корочка под зубами, раскалываясь и погружаясь в океан, а островки суши на северо — востоке высыхали от палящих лучей, обращаясь в пустыни. Обглоданные водой и песком камни, где в обустроенных оазисах и каменоломнях из союза ремесленников и купцов вырастала могущественная страна, или как ее звали в Остермоле — Империя Солнца.