Глава XVI
В СЕЛЕНИИ У КХМЕРОВ
«Я беден и потому, как лист, упавший в реку, куда понесет вода, туда и плыву. К тому же сейчас всюду враг…» Так сказал мой приемный отец в тот день, когда мы встретились с охотниками на крокодилов.
Как же все это оказалось верно!
Мы прожили в рыбачьем селении всего лишь каких-нибудь три месяца. И еще не просохла земля на том месте, где мы поставили хижину, и не успела приемная мама узнать в лицо всех соседских женщин, как мы снова вернулись к кочевой жизни.
Последние несколько дней рыбаки, ходившие в открытое море, возвращаясь с лова, приносили вести о том, что враги надвигаются на нижний Уминь и что в устье реки много разведывательных катеров. Даже к нам сюда, в рыбачий поселок, когда становилось тихо, долетали из залива сирены кораблей. Говорили, что вражеский сторожевой катер, загасив мотор, прошел в ближнюю бухту и захватил двух ловцов креветок и что целое отделение марионеточных солдат, переодетых в крестьянскую одежду, спустилось по реке и дошло до самых болот, пока его не остановила засада местного отряда самообороны. Каждый день над нашими головами гудели «старухи»[46]; они почти задевали верхушки деревьев. Разнеслись слухи о том, что в залив вошли два военных транспортных корабля. Небо в той стороне потемнело от дыма пожарищ.
Вокруг стояла страшная суматоха, — все хотели поскорее уехать.
Отец был намерен остаться здесь.
— Если придут враги, буду драться вместе со здешним отрядом самообороны. Ведь если все побегут и бросят свою землю врагу, — говорил он, — что же тогда получится!
У нас в семье, как назло, случилось несчастье — заболел Ко. Они с мальчишками собирали в зарослях кустистых пальм заплывших туда пескарей, и он нечаянно наступил на ядовитую рыбу, которую называли «чертова морда». Теперь нота сильно распухла, поднялся жар, и бедный Ко лежал в лодке, стонал и бредил. Мама все время плакала и торопила отца с отъездом.
— Куда же мы сейчас поедем? — сердито хмурился он.
— Ну, если ты от своих крокодилов оторваться не можешь, то я сама сделаю плот и увезу ребят!
Ее страдальческое лицо побледнело, губы дрожали, как будто она хотела еще что-то сказать и не могла.
Отец вздохнул и долго смотрел на Ко, лежащего в забытьи. Потом решительно поднялся, обернул голову повязкой, взял нож и пошел обдирать бамбуковое лыко на веревки, которые могли нам понадобиться в дороге.
Когда начало темнеть, наша лодка отошла от берега. В рыбачьем селении было безлюдно. На отмели, над грудами мертвой рыбы, кружились зеленые мухи. Когда мы начали грузить в лодку наш скарб, они с громким жужжанием разлетелись. Отец стал на рулевое весло, я был на носовом. Мама поминутно оглядывалась на покинутую хижину, грустно стоящую на краю селения. Шесты для просушки сетей на берегу отдалялись с каждой минутой и скоро стали совсем не видны в вечернем тумане, поднимавшемся над водой…