Адомелис ясно представляет: он сидит в набитых сеном санях дяди Повиласа. Вороной конь фыркает, пуская облака мёрзлого пара. За калитку ухватилась заплаканная мать, тут же с невесёлым видом стоят его милые друзья Ионас и Анеле. Они машут ему на прощанье руками, а он с дядей Повиласом знай себе катит по дороге, вздымая вихри снега.
- Так почему ты сам не укатишь? Ведь у тебя мать настоящая, не мачеха… - в свою очередь, сказал уязвлённый Микас.
- А вот и поеду!
- Ну так поезжай!
Грудь Адомелиса вдруг сжимает какая-то до сих пор не испытанная боль. Острая, жгучая боль… Он чувствует, что ему было бы очень трудно сидеть в санях и смотреть на остающихся дома.
«Ага! Вот оно в чём дело! - обрадовался Адомелис. - Это просто Анеле не хочет оставлять Ионаса одного!» - Он решил немедленно же переговорить об этом с самой Анеле.
Однако и Анеле не объяснила своему маленькому другу, почему она не в ладах с Ионасом.
- Ты ещё недорос, Адомелис… Не поймёшь до поры, до времени… - грустно улыбалась она. - И не допытывайся лучше!
Вот тебе раз! Небось, когда Адомелис помогал свёклу копать, тогда он был большой. «Будь мужчиной!» - сказала сама Анеле. Что ж это она, слов своих не помнит, что ли? То он, уже большой был, а теперь опять стал маленьким.
Вероятно, один только председатель Гуджюнас может сказать Адомелиеу правду. Он коммунист, а Ионас и Анеле - только комсомольцы, только помощники его. Конечно, с Гуджюнасом Адомелис не в такой дружбе, как с Ионасом и Анеле.
Но кто же, скажите, может запретить колхознику обратиться по важному делу к председателю?
Адомелис не сразу вошёл в дом правления. Дело в том, что председатель страсть как любит задавать ребятам загадки. Он их, может, тысячу знает, а ты ломай голову, отгадывай. Мальчик сперва заглянул в замочную скважину, потрогал медную, заиндевелую ручку и откашлялся - для храбрости - точь-в-точь, как дядя Повилас.
Дверь он приоткрыл тихо-тихо, чтобы не завизжали ржавые петли. В комнате, синеватой от дыма, сидели председатель Гуджюнас и заведующая свинофермой Вале. Они были заняты важным разговором и на его «здравствуйте» даже не ответили.
Разговор шёл об… Анеле. Размахивая своей единственной рукой, председатель сердито объяснял:
- Разве я не понимаю, что Анеле не хочет с Ионасом разлучаться? Но какой, скажи, она пример для бригады, если отказывается учиться? На днях говорит мне: «Одна подушка всего-навсего у нас, перо драть надо, шерсть прясть. Не поеду!». Видишь, какое дело?
Адомелис напряжённо слушал, и в нём подымалась злоба. Как это председатель может так плохо отзываться об Анеле! Разве Анеле не бригадир, разве она не комсомолка? Чья бригада первой закончила обмолот, первой рассчиталась с государством? Правда, с картофелем произошла небольшая заминка. Но это даже можно и не считать: дожди тогда помешали. И вдруг, нате вам, теперь она уже хуже других!… Все, все точно сговорились против неё!