Подумав немного, он написал:
«Мы с вами давно живем под одной крышей. Я привык к вам настолько, что мне страшно представить, как я теперь останусь без вас».
Инженер-майор долго колебался, прежде чем написать эти слова. В сущности он, занятый и днем и ночью, никогда не обращал на Нину внимания, и только теперь, когда начальник тыла уехал, связисты унесли телефон и приказы увязаны в папки, он словно впервые увидел ее и внезапно догадался, как незаметно и умело больше двух лет она облегчала его беспокойную фронтовую жизнь.
Во время войны у них были странные отношения.
Нина была хорошей чертежницей, но часто совершала мелкие провинности, раздражавшие инженер-майора.
Он вызывал ее к себе, предварительно напустив на свое добродушное, обрюзгшее лицо выражение официальной строгости.
— Как вы стоите, старший сержант? — обыкновенно начинал он.
— А как стою? — оглядывая свои большущие сапоги, спокойным, уютным голосом отвечала Нина. — По уставу стою, Александр Дмитриевич.
— Да вы в уставе, кроме обложки, ничего не читали… — продолжал инженер-майор, сердито глядя на чернильницу. Когда ему приходилось отчитывать Нину, он всегда почему-то смотрел на чернильницу. — Это вы из полотняной кальки носовые платки понаделали?
— Да, Александр Дмитриевич, — признавалась Нина.
— Не Александр Дмитриевич, а инженер-майор. А я вам что говорил? Говорил, чтобы без моего разрешения кальку не брать?
— Говорили.
— А вы взяли?
— Взяла.
Возникало молчание. Инженер-майор обдумывал, как ругаться дальше.
— Так я для вас платок сделала, Александр Дмитриевич. Вы все их растеряли, — вздыхала Нина.
— Да что у нас тут швейная мастерская?!
Инженер-майор в сердцах бросал карандаш на стол, раздражаясь от этого уютного голоса.
— Ну, извините меня, дорогая, — наконец говорил он, — но мне надоело вызывать вас каждый день… Все… Завтра же отправляйтесь в роту… Вы, верно, забыли, что на военной службе находитесь, милостивая государыня… Все… Завтра же…
Вечером она приходила снова.
— Ну, что вам надо? — хмуро встречал ее инженер-майор. — Вы в роту собирайтесь.
— Я уже собралась.
— Так что вам от меня еще нужно?
— А ничего не нужно, Александр Дмитриевич. Я вот на бумажке написала, где вещи ваши лежат. А то вы сами ничего не найдете. Кружка и помазок — в крашеном сундучке нивелирном, белье — в ящике, где винтовки, а «Мадам Бовари» под ножку чертежного стола подложена…
— Найду, найду, идите…
А ночью прибегал посыльный от начальника тыла с пакетом, надо было поднимать весь отдел, составлять срочные сведения, готовить схемы коммуникаций, и Нину снова приходилось оставлять в штабе.