Перед тем как ответить, химера зачем-то высвободила одну руку и пощупала себе лоб.
– Пожалуй, единственное, что у меня нормально работает, – наконец прокомментировала свои действия она.
– Всё будет хорошо, обещаю, – улыбнулся я ей и в ответ получил тяжёлый взгляд исподлобья. Потом последовал не менее тяжёлый вздох.
– Знаешь, – я припомнил кое-что, незаметно ставшее для меня практически традицией. – Ты не против, если я буду называть тебя Таня?
* * *
Напрягать организм Тани я лишний раз не стал: снял со спины Вспышки и, не разворачивая, понёс на руках в квартиру. Волкоухая сопроводила это действие ещё одним вздохом, но смолчала… и начала принюхиваться.
– Что такое? – удивился я. Мой гораздо менее совершенный нос ничего такого не чуял.
– Не знаю, – на удивление растерянно призналась химера. – Но запах оттуда.
Разумеется, она кивнула на нашу дверь. Потому домой я входил с некоторой опаской… и не зря!
– Рона. Отойди. От. Плиты, – ровным голосом приказал я, и Таня в моих руках почему-то вздрогнула, прижав уши к голове.
– Я только смотрела, честно-честно! – эльфийка мне даже ладошки показала, демонстрируя, что она ничего такого не трогала. – Ой, это она? Такая маленькая? Ой, уш-шки!!!
Органы слуха сжались ещё сильнее.
– Леди, знакомьтесь, Таня, – я осторожно усадил волкодевушку на диван и менестрель немедленно плюхнулась рядом.
– Я – Фирониэль, но лучше Рона, – скороговоркой представилась она. – А можно… потрогать?
– Меня подождите, тоже хочу! – мигом отозвалась от плиты Милана. Сегодня она переоделась в платье попроще и не такого маркого цвета, наряд довершал передник и варежка-ухватка для горячего. В другой руке баронетта сжимала поварёшку. – Твоя сестра учит меня готовить!
– Рона точно ничего не трогала? Овощи, мясо, ножи? – оглянувшись на едва не пускающую слюни над чужими ушами девушку, переспросил я. Вообще, Печать гарантировала соблюдение запрета “не готовить”, но зная таланты моей “лучницы”… Лучше уж подстраховаться!
– Я проследила, она действительно только глядела, – уверила меня сестра. Мила тем временем избавилась от кухонных причиндалов и уселась с другой стороны от укутанной волкодевушки.
– Надо же, она такая… миленькая!
Теперь отчётливо передёрнуло Ладу.
– Таня, ты же прирождённый боец, – напомнил новенькой я. – Не бойся их, они хорошие.
Кажется, только ограниченный лексикон не позволил химере сказать мне что-нибудь матерное. Тем не менее, уши отлипли от макушки… и только чуть дрогнули, когда их коснулись чужие руки.
– Какие… мягкие…
– Такие гладкие и теплые! – два голоса с совершенно одинаковыми интонациями прозвучали совершенно синхронно.