Мама. Мама?
– Митенька. – Она задержала дыхание, чтобы не разреветься.
– Я все слышал, мам, я не хочу с ними ехать, – насупился Митя.
– Милый. – Глафира не выдержала и все-таки отвернулась. Рядом с Митей на тропинке появилась тоненькая девочка со светлыми пушистыми волосами, которая неожиданно командным голосом поинтересовалась:
– Что такое? Почему вы хотите их забрать?
– Это тоже ваша… дочь? – немного ехидно поинтересовалась желчная тетка с листком в руках.
– Нет, я дочь Анжелы Петровны. – Николь не мигая уставилась на тетку. Если в чем в этой жизни она и была уверена, так это в магической силе имени своей матери.
– Анжелы Петровны? – тупо переспросила тетка и тут же расплылась в улыбке. – А мы и не знали, что у нее дочь такая красавица. Ты не переживай, детонька…
– Меня зовут Николь.
– Николь! Какое красивое имя. Так вот, не переживай, детонька, мы просто разберемся, и скоро, надеюсь, твои друзья вернуться домой. Но это наша работа, – продолжила лебезить тетка.
– Митя, мне нужно, чтобы ты позаботился о младших и о Кате. Не давай им вас разлучать. Я скоро заберу вас домой, – твердо сказала Глафира, беря Митю за руку и глядя на него покрасневшими от слез глазами. – Сделай это для меня, пожалуйста. Ты у меня самый умный и благоразумный, ты будешь старшим до завтра.
– Хорошо, мама, – немного подумав, сказал Митя, распрямив плечи и кивая косой взгляд на Николь, слышала ли.
– Я могу собрать их вещи? – Глафира повернулась к троице, уже топтавшейся на дорожке в сад и обменивающейся молчаливыми взглядами. Комок в горле, вызванный простым и коротким «мама», мешал говорить.
– На вашем месте я бы этого не делал, – понизив голос, быстро сказал мужчина, косясь на своих коллег. – Знаете, домотканая одежда – это аргумент не в вашу пользу. – Он почему-то закашлялся и, сделав шаг назад, отвел глаза.
Спустя полчаса детей увезли. Николь вернулась домой, а Таша впервые со дня переезда закрыла ворота в сад, заперла входную дверь и опустилась на пол посреди маленького домика, ошибочно казавшегося ей призрачным убежищем от всех невзгод, и, свернувшись клубочком, завыла, словно раненый зверь. Тихонько. Чтобы никто не услышал. Чужое сочувствие ей сейчас было ни к чему.
Одежда промокла от слез, волосы спутались, но Таша ничего не замечала. Содрогалась от рыданий, лежа на полу. Ее горе было так велико, что не давало крику вырываться из горла. Ей казалось, что она сейчас задохнется. Как такое могло произойти? Она ведь сделала все возможное, чтобы не потерять детей, спряталась от всего мира, защитила их, окружила любовью и заботой, отогрела, и их у нее забрали. Забрали! За что? За то, что они знают школьную программу местами лучше учителя? За то, что дома нет водопровода? За то, что она убила их родителей?