Сегодня утром она встала и сказала, что ей нужно пойти на прогулку, вела себя беспокойно. Анна Ивановна позвонила ему, и Роман Михайлович, сделал то, чего бы не сделал ни для жены, ни для любовницы: бросил все свои дела и примчался. Потому что этой женщиной он восхищался.
Глафире было тяжело идти, ноги не слушались, большинство в таком состоянии еще провалялись бы неделю в постели, но не она. Словно у нее было важное дело, которое она должна была закончить во что бы то ни стало.
– Я бы хотела пройтись сама, – уже в четвертый раз настойчиво попросила она.
– Это исключено, Глафира, ты можешь в любой момент свалиться и потерять сознание, и что мы будем делать?
– Вы разговариваете со мной как с одним из своих клиентов, – фыркнула она через силу, даже не пытаясь улыбнуться. Мертвенно-бледное лицо, выступившие на молочной коже веснушки и тяжелые волосы, в пасмурный день казавшиеся почти черными.
– Ну что ты, клиента я бы просто посадил под замок и привязал бы к капельнице, – пожав плечами, в тон ей ответил Роман Михайлович. – Кстати, о клиентах. Ты бы временно могла пожить в «Особняке». У нас есть несколько свободных комнат, и все обитатели будут просто счастливы, если ты к нам присоединишься. Если захочешь, я даже могу отдать в твое распоряжение кухню, и ты сможешь устроить пятичасовое чаепитие, – пошутил он, но Глафира никак не отреагировала на его шутку, только вздрогнула, когда за их спинами что-то хрустнуло. Роман Михайлович обернулся, но ничего не увидел.
Ей надо было избавиться от главврача. Сегодня утром она встала с постели с одной-единственной целью – пойти к Данилу и сообщить, что несколько дней она не сможет приносить ему еду. Все сгорело вместе с домом. Придется ему перебиться дарами леса.
– Хорошо, – кивнула она, – я согласна. Только у меня нет денег платить за ваши роскошные номера.
– Деньги не нужны, считай, что я тебя просто временно нанял терапевтом, на моих одуванчиков ты оказываешь волшебное воздействие.
Снова никакой реакции.
– Я могу переехать прямо сегодня, – после небольшой паузы сказала Глафира. – Не хотела бы стеснять Светлану Фоминичну, а то у нее и так проходной двор из-за меня.
– Уверен, что старушка только счастлива, – пожал плечами Роман Михайлович.
– Роман Михайлович, мне уже лучше. Я не один из ваших одуванчиков и не нуждаюсь в ежеминутном присмотре, – твердо сказала Глафира.
– Я это прекрасно понимаю, но сейчас я говорю с тобой не как врач, а как друг. Тебе нужно отдохнуть.
– Мне нужно побыть одной, после чего я сразу пойду к Светлане Фоминичне, скажу, что переезжаю к вам, и буду в «Особняке» самое позднее через два часа.