Тишина наступила ближе к девяти. «Пилюлю, на горшок и в люлю», – вспомнила она детскую присказку, которой всегда отправляла маленькую Лиду ко сну. Никаких танцев с бубнами и колыбельных. Ребенок должен уметь засыпать сам, в тишине и темноте. Надо сказать, ей прекрасно удалось научить Лиду обходиться без матери. В будущем эта свобода от привязанности Лиде очень пригодится.
В десять вечера «Особняк» окутала тишина. На ум снова пришло сравнение с пионерским лагерем. Только там ты знаешь, что завтра ждет новый насыщенный событиями день, а здесь утро принесет все те же невыносимые звуки и запахи. И никакой надежды на светлое будущее.
Она все организовала заранее. Переварив страшную новость, она подошла к подготовке с холодной головой и скрепя сердце. Обдумала все варианты, отметая их один из другим. Наконец остановилась на самом приемлемом с ее точки зрения. Напечатала прощальную записку, точнее, надиктовала, а программа все перевела в текст. Мельком подумала, что если она о чем-то и будет жалеть, так это о том, что не увидит расцвета современных технологий.
Они всегда ее завораживали. Подумать только – уже сейчас люди живут в фантастическом будущем, где дом можно напечатать на принтере! Какие безграничные возможности и перспективы это открывает! Наверное, скоро архитектурой сможет заниматься любой – соответствующие программы будут рассчитывать все самостоятельно. Но это и к лучшему. При таком уровне конкуренции в профессии останутся только лучшие, которым Заха Хадид [1] покажется вчерашним днем. Появятся фантастические дома, полные света и воздуха, которые можно будет сложить и разложить за несколько дней. Ах, сколько всего прекрасного ждет людей! Жаль, очень жаль, что в нем нет места для нее, но всему свое время. К сожалению. Или счастью.
Анна оделась соответствующе – в темно-зеленые штаны, темную шерстяную кофту и черные туфли. Все без пуговиц и шнурков, чтобы не тратить много времени на подготовку и не дать себе времени струсить. В карманы кофты положила трехкилограммовые гири – они помогут удержаться телу на дне какое-то время. В записке попросила ни в коем случае не звать дочь и внучку на опо-знание. В качестве «опознавательного знака» надела золотой медальон, с которым не расставалась: подарок одного французского архитектора, которому удалось пробудить в ней нечто, похожее на чувство. Помнится, она даже пару ночей из-за него не спала.
Анна Ивановна подумала над тем, а не прикрыть ли ей чем-нибудь лицо – все-таки труп, пролежавший в воде, не самое приятное зрелище. Она достаточно детально изучила этот вопрос. Но затем решила, что не стоит. Просто приказала хоронить себя в закрытом гробу и не устраивать никому ненужных церемоний прощания.