Надежда снова вспыхнула – она набрала номер сестры и услышала знакомый сигнал, раздающийся из тумбочки: та оставила телефон. Зачем? Просто забыла в спешке? Или боялась звонков сестры?
Да, скорее всего, она жива и присоединится к ним в аэропорту, когда узнает, что дом сгорел. Когда на весах будут ее дети и муж-садист, конечно же, она выберет детей. По-другому не сможет. Она же любит их. Несмотря на то что по настоятельной просьбе Виктора отдавала их с младенчества на попечительство других людей – вначале нянь, затем специализированных школ, где дети жили все время, приезжая домой лишь на каникулы. «Здесь так принято», – слабо пыталась оправдаться Натали. «Ну да, ну да», – насмешливо кивала Глафира, не веря ни единому слову.
В крошечной ванной обнаружилась косметичка сестры. Глафира схватила ее и чуть не разрыдалась, ощутив чуть заметный знакомый запах духов Натали. Глубоко вдохнув, она посмотрела на себя в зеркало и, не давая себе времени на размышление, начала действовать. Достала небольшую сережку из носа, из правой брови и вытащила восемь сережек из ушей. Спрятала в карман. Интересно, настанет ли когда-нибудь день, когда она сможет снова их надеть?
Умыла лицо ледяной водой и густо намазала его тональным кремом, а затем подвела глаза так, как это всегда делала сестра. Руки дрожали, от чего подводка размазалась и Глафира стала похожа на заплаканную панду. Плевать.
Закончив с макияжем, она стащила с головы капюшон. Порывшись в косметичке, обнаружила маникюрные ножницы. Схватила один из дредов и попыталась обрезать его под корень, немного поранив кожу голову. Выругалась.
Маленькие ножницы плохо слушались, отказывались отрезать толстые пряди. Ей понадобилось около часа, чтобы от них избавиться. Остатки дредов она засунула во внутренний карман куртки. Выбросит их в другой стране, в этой нельзя оставлять никаких улик.
Снова натянув куртку с капюшоном, она вышла в коридор, сделала несколько шагов, повернула к лифту и наткнулась на врача:
– Миссис Дорман? Что вы здесь делаете? – строго спросила немолодая уставшая женщина. – Мне сообщили, что вы пытались покинуть палату, но в вашем состоянии нельзя этого делать!
В ответ Глафира зашлась в таком кашле, что даже видавшая виды врач сделала несколько шагов назад. Она сдернула капюшон с головы, понимая, что выглядит устрашающе: на месте некогда стильной и роскошной шевелюры – проплешины и залысины.
– Док, сколько там той жизни, – пробасила она хриплым голосом, доставая из кармана сигареты и заговорщицки подмигивая врачу. – Без сигарет совсем худо.