Тому, как нужно себя вести, когда представят его величеству, меня пытались учить они обе. И Ортензия, и Виенна. Вот только совершенно по-разному. Одна твердила о чувстве собственного достоинства, о приличествующих замужней женщине нарядах и о том, что мне лучше помалкивать, оказавшись среди придворных. Вторая же стояла на том, что следует проявить остроумие, беззастенчиво говорить всё, что на ум придёт, и ни в коем случае не надевать скромное платье.
От их противоречивых наставлений у меня голова шла кругом. Насколько же приятнее было заниматься с Янисом! Хоть опыта у него и не имелось, он оказался терпеливым и мудрым наставником. Каждый урок мы начинали с того, что я пыталась привести в гармонию собственные эмоции и мысли. Получалось с трудом, однако постепенно я начала делать успехи, и мы перешли к самому главному, а именно к постижению моего дара.
Хальфданец стал моим единственным по-настоящему близким человеком здесь. Теперь мы разговаривали друг с другом без церемоний. Я почти перестала испытывать ужас перед колдовством, которым меня стращали с первых лет, проведённых в обители.
В тот день, улучив время ближе к вечеру, мы, как обычно, находились в беседке. Перед тем, как я направилась сюда, меня перехватила в коридоре баронесса и заявила, будто хочет о чём-то поговорить. Сославшись на важное дело, я избежала разговора, и всё же мысль о том, что ей могло от меня понадобиться, засела в голове занозой и отвлекала от занятия.
— Не могу! — огорчённо произнесла я, чувствуя, как опускаются руки.
— Хочешь посвятить весь урок сосредоточению? — нахмурился северянин.
— Нет, но…
— Закрой глаза. Прислушайся к себе. Почувствуй свой огонь. Здесь… — Янис легко коснулся моей груди над вырезом платья.
Я послушалась. Поначалу до моих ушей доносились птичьи голоса, шёпот ветра в кронах деревьях, стрекотание кузнечика в траве. Но затем все эти звуки смолкли, оставив лишь стук сердца и дыхание. В моей душе будто на самом деле разгоралась пламя. Я могла представить, как оно крепнет и обретает силу, как согревает каждый уголок моего тела, как скапливается на подрагивающих от нетерпения кончиках пальцев, с которых вот-вот готовы были сорваться яркие колючие искры.
— Достаточно! — голос Яниса доносился до меня словно через туман. Я с трудом разлепила веки и поймала его взгляд. Изумлённый и гордый одновременно.
— У меня получилось? — хрипло выдохнула я.
— Ещё как! Но пообещай, что без меня и моего присмотра практиковаться не будешь. Это может быть опасно, — добавил он строго.
— Обещаю! — закивала я. Меня переполняла лёгкость, хотелось кружиться и дурачиться. Поддавшись желанию разделить с кем-то эти ощущения и отблагодарить за них, я вдруг крепко обняла собеседника и на краткий миг прижалась щекой к мягкой ткани белой рубашки. От его кожи пахло хвоей и можжевельником. — Спасибо… спасибо тебе…