Алтарь. Вздрогнув, Кейт вспомнила собрание личных побед дочери, составленное ее отцом.
– Да. – Эдвина снова смотрела на нее.
Кейт поставила чашку.
– Миссис Брум, я не хочу перескакивать прямо к делу, но, право, у меня очень мало времени.
Старуха выжидающе подалась вперед.
– Это связано со смертями Лютера и моей дочери, не так ли?
– Почему вы так решили? – удивилась Кейт.
Эдвина подалась еще ближе к ней, ее голос понизился до шепота.
– Потому что я знаю, что Лютер не убивал миссис Салливан. Я знаю это так, словно видела все своими собственными глазами.
Кейт была озадачена.
– У вас есть какие-нибудь мысли…
Но Эдвина уже печально качала головой.
– Нет, никаких.
– Тогда откуда вам известно, что мой отец этого не совершал?
Тут старуха определенно заколебалась. Откинувшись назад, она закрыла глаза – и пока снова не открыла их, у Кейт на лице не дрогнул ни один мускул.
– Ты – дочь Лютера, и я считаю, что ты должна знать правду. – Помолчав, Эдвина отпила глоток чая, промокнула губы салфеткой и снова откинулась на спинку кресла. Черная персидская кошка запрыгнула ей на колени и тотчас же уснула. – Я знала твоего отца. Знала его прошлое, если можно так сказать. Они с Вандой были близки. Много лет назад Ванда попала в беду, и Лютер помог ей, помог подняться на ноги и вернуться к нормальной жизни. Я всегда буду признательна ему за это. Когда мне или Ванде что-нибудь было нужно, он всегда приходил на помощь. Все дело в том, Кейт, что твой отец в ту ночь вообще не оказался бы в этом доме, если б не Ванда.
Эдвина говорила несколько минут. Когда она закончила, до Кейт вдруг дошло, что она слушала старуху, затаив дыхание. Женщина шумно выдохнула, и этот звук отголосками разнесся по всей комнате.
Эдвина молчала, продолжая смотреть на собеседницу печальными глазами. Наконец она встрепенулась. Сморщенная рука потрепала Кейт по колену.
– Лютер любил тебя, дитя мое. Больше всего на свете.
– Я так понимаю…
Эдвина медленно покачала головой.
– Он никогда не винил тебя за такое отношение. Напротив, говорил, что ты вправе испытывать такие чувства.
– Он так говорил?
– Лютер гордился тобой, тем, что ты юрист, и твоими успехами. Он частенько говаривал мне: «Моя дочь – юрист, и чертовски хороший. Для нее правосудие стоит на первом месте, и она права, абсолютно права».
У Кейт голова пошла кругом. Ее захлестнули чувства, к которым она была не готова. По улице проехал черный седан и скрылся за поворотом. Кейт быстро посмотрела на Эдвину.
– Миссис Брум, я признательна вам за то, что вы все это говорите. Но на самом деле я пришла к вам с конкретной целью. Мне нужна ваша помощь.