Уэйкфилд собрал комитет для основания Лондонского приюта по образцу Ретрита. Это было объявлено в «Медицинском и физическом журнале» (The Medical and Physical Journal) за апрель 1814 года в редакционной статье, написанной д-ром Сэмюэлем Фотергиллом, племянником знаменитого квакера д-ра Джона: «Среди планируемых заведений в наши улучшающиеся времена, мы наблюдаем план создания приюта для душевнобольных в метрополии или близ нее», где «человеколюбие… будет образовывать основной принцип врачевания пациентов».
Сначала его комитет занялся изучением уже существующих заведений и посетил палаты для умалишенных в больницах Гая, Св. Луки и в Бетлеме. И именно в Бетлемской больнице, старейшем сохранившемся к тому времени учреждении для душевнобольных Англии, в Королевской больнице, подаренной городу Лондону Генрихом VIII, они обнаружили злостное жестокое обращение, равное, если не худшее, любому примеру, выявленному в Йорке. «Судя по всему, при уходе за помешанными существует выбор только из двух возможностей — либо периодически повторяющиеся несчастные случаи, либо постоянное применение смирительных средств… В Йоркском приюте мы нашли самые убедительные доказательства, к чему может привести грубое пренебрежение, — но Бетлемская больница являет собой расчетливую предумышленную систему, в которой принуждение вытеснило элементарный уход за больными», — писал анонимный современник.
Как и в Йорке, они столкнулись с трудностями в получении доступа. Во время своего первого визита их сопровождал один из попечителей, на которого увиденное произвело такое сильное впечатление, что посещение пришлось прервать. Они возобновили попытку 2 мая, и то, что они там обнаружили, было подобно находкам Хиггинса в Йоркском приюте, который состоялся шестью неделями ранее и вошел в историю. Приведем здесь только небольшой отрывок из сообщения комитета Уэйкфилда, краткое изложение которого появилось в «Медицинском и физическом журнале» в августе 1814 года:
В одном из боковых помещений содержалось около десяти пациенток [женщин], каждая из них была прикована к стене за одну руку; цепь позволяла им только стоять у длинной скамьи, прикрепленной к стене, или сидеть на ней. Нагота каждой пациентки была прикрыта только платьем из одеяла… Другие несчастные женщины были заперты в камерах, обнаженные, в цепях на соломе… В мужском отделении в боковом помещении, шесть пациентов были прикованы близко к стене за правую руку и за правую ногу… Их нагота и способ удерживания придавали помещению полное сходство с собачьей конурой.