Пионер, 1954 № 06 (Журнал «Пионер») - страница 63
Но долгие часы, проведённые у операционных столов в полевых госпиталях, заставили хирургов особенно остро сознавать своё бессилие, когда речь шла о самых сокровенных, но и самых решающих уголках человеческого тела.
И, может быть, именно эти фронтовые годы воспитали в советских врачах ту решительность, то спокойное мужество, ту уверенность в своём опыте и уменье, которые позволили им бестрепетно вторгаться в самые запретные доселе области. В наших клиниках стали делать замечательные операции на лёгких, на пищеводе, на желудке.
Вскрывая грудную клетку больного, делая сложную операцию на пищеводе или на лёгком, хирурги всё время ощущали под своими руками пульсирующее сердце. И всякий раз перед ними возникало воспоминание о виденных на приёме в клинике бледных и слабых мальчиках и девочках, задыхающихся при каждом резком движении, лишённых радостей детства. Неотступно стояли перед ними молящие о помощи глаза матерей, понявших, что ребёнок неминуемо обречён на раннюю смерть.
Как мучительно бывает всегда сказать такой исстрадавшейся от постоянной тревоги матери: «Медицина бессильна»! Ведь эти слова - смертный приговор её ребёнку!
Неужели можно примириться с этим? Нет. это было бы недостойно настоящего врача!
Касаясь во время очередной операции обнажённого от покровов сердца, хирурги всё более утверждались в одной мысли: если мы можем безбоязненно трогать сердце, мы обязаны научиться его оперировать, обязаны найти способы исправлять хирургическим ножом его пороки.
Одним из первых на это решился нынешний президент Академии медицинских наук СССР профессор Александр Николаевич Бакулев. Он разработал и успешно осуществил ряд операций на сердце.
Рубеж был перейдён. Сердце перестало быть запретной зоной.
Какое высокое, ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения и счастья испытывали хирурги, когда приговорённый к мучительной смерти больной, почти потерявший способность дышать и лишь судорожно ловивший ртом воздух, вдруг вздыхал широко и свободно!
Нож хирурга возвращал ему жизнь.
Прошёл месяц с того дня, как я впервые познакомился с Аллочкой. Я снова был в той же клинике. Поднимаясь по лестнице, я увидел девочку с длинными косами. Она гуляла по широкому коридору, обнявши за плечи подругу в таком же сером больничном халатике. Лицо девочки показалось мне знакомым.
- Ты, кажется, Аллочка? - спросил я неуверенно.
- Да, это я, - ответила девочка. - Правда, меня теперь трудно узнать?
Она была права. Нынешняя Аллочка сильно отличалась от той слабенькой и бледной девочки, которая неподвижно лежала когда-то под голубым куполом палатки. Теперь глаза её блестели, щёки были розовыми, голос звучал оживлённо и бодро.