Госпожа Хан стоит у окна и молчит. И подает голос, не глядя:
— Это для твоего же блага.
— Нет… — шепчет девушка, не веря своим ушам. Раныль чувствует себя так, будто её предали.
Пока она приходит в себя в дверь стучатся и бабушка подрывается тут же, будто найдя предлог сбежать. Судя по возне и притихшим голосам, приходит тот, кого Раныль, честно, ждала уже очень давно.
— Чонин! — выбегает она в коридор. Бабушка смотрит на юношу с плохо скрываемой холодностью, а тот в свою очередь не смеет посмотреть ей прямо в глаза.
— Чонин! — бросается к парню. Обнимает его так сильно, что сама же начинает задыхаться. Тот утыкается ей холодным носом в волосы и делает жадный вдох.
Сзади слышится мамино тактичное покашливание и молодым людям приходится отстраниться друг от друга.
— Здравствуйте, меня зовут Чонин — я одноклассник Раныль, — Ким безошибочно определяет гостью.
— Приятно познакомиться, — мать выдавливает из себя вежливую улыбку. Вряд ли бабушка говорила ей про Чонина — думает Раныль — так что волноваться пока не о чем.
— Здравствуйте, — слышится следом и в дом входит Тэрим, с заснеженной шапкой и пакетом апельсинов.
Они одним кругом сидят в гостиной и пытаются поддержать разговор. Когда с любезностями было покончено, Раныль не выдерживает и начинает снова.
— Я никуда не поеду, мам.
В ответ родительница лишь звучно вздыхает.
— Что? Ты уезжаешь? — голос Тэрим звучит выше обычного.
— Нет.
— Да, — говорят одновременно Раныль, мама и бабушка.
Тэрим непонимающе смотрит на маму Хан.
— Вы хотите её забрать? — догадывается Чонин.
— Да. Здесь, боюсь, слишком уж опасно для моей неуклюжей дочери.
Раныль раздражённо выдаёт сквозь сжатые зубы.
— Мама.
Но та поднимается и смотрит строго.
— Я не собираюсь спрашивать твоего мнения, дорогая. Из нас двоих, я — мать. Начинай собирать вещи, мы выезжаем завтра.
Раныль чувствует, как начинают замерзать пальцы. Она кутается в свою куртку и нервно прикусывает губу.
— Я не хочу уезжать, слышишь? Не хочу! Только не сейчас… — девушка делает глубокий вдох и даже не пытается бороться со слезами.
— Давай сбежим что ли вместе…
Чонин начинает хрипло смеяться, и от его голоса у Раныль сжимается сердце.
— Твоя мать права, — говорит он затем.
— Тебе надо ехать, — говорит и замолкает.
Хан перестает плакать и впивается в него стеклянным взглядом. Смотрит, будто сквозь и, кажется, даже перестаёт дышать.
— Ты серьёзно?
Что значит, ей надо ехать? А ведь только недавно они же признались друг другу… что он имеет ввиду?!
— Абсолютно.
На часах три ночи, и вокруг светло лишь благодаря трём слоям снега. Не видно даже луны.