Я попыталась подумать о чем-нибудь приятном. Вот скоро придет Андрюха, притащит мне нормальную еду, и я смогу хотя бы утолить голод. Я вдруг вспомнила предсказание гадальных костей, выпавшее мне перед моей госпитализацией. Там говорилось о трудных и голодных временах, и я все не могла понять смысл гадания. Мне стало весело: и правда, времена у меня сейчас голодные – разве могла я предположить, что буду рада жалкой краюхе хлеба?
Можно, конечно, снова попытать счастья и раскинуть кости, но я почему-то не спешила воспользоваться подсказкой высших сил. Я для себя решила прибегать к гаданию в крайних случаях – когда ситуация будет совсем тупиковая и ничего иного не останется. Первым делом все-таки поем, на голодный желудок соображается плохо.
Стоп. Разбежалась – поем. Да, Иванова, ты точно сдаешь. Сейчас провалила бы все задание своим глупым поведением. Как я могла забыть, что лежу в клинике не просто так! У меня же мало того депрессия, так еще и приступы булимии, которые, по легенде, я должна тщательно скрывать! Если я ем, то ем тайком, а потом по всем правилам бегу в туалет и вызываю рвоту! К тому же я совершенно не отыгрываю депрессию – болтаю со всеми подряд и демонстрирую самое оптимистичное настроение. Конечно же ходить и ныть, как все плохо, – слишком глупо и неестественно. Вспомним Лену Семиренко. Можно взять какие-то элементы поведения с нее – к примеру, зависание посреди разговора, ответы невпопад…
А непортящуюся еду, которую мне принесет мой сфабрикованный супруг, пожалуй, надо куда-то запрятать. Я читала, что подобная черта характеризует булимичек – они делают так называемые схроны, то есть места, куда тайком складывают все съестное, а потом, когда у них начинается так называемый приступ обжорства, поглощают свои припасы. Ну и впоследствии, понятно, в туалет, и…
Меня передернуло от мысли, что придется для правдоподобности вызывать у себя рвоту. При отравлении, понятно, без этого не обойтись, но, согласитесь, процедура малоприятная. Я вообще не понимала, как подобным можно заниматься несколько раз в день. Единственная моя надежда на бдительных медсестер и санитарок, которые помешают мне воплотить свой коварный замысел. Ну почему я согласилась на булимию, почему не ограничилась депрессией? Анорексию, конечно, изображать сложнее. Для меня. Отказаться от трех, а лучше от четырехразового питания я себя заставить могла с трудом. Если уж другого варианта нет, пришлось бы. Но я посчитала, что из двух зол выбираю меньшее, и пожалуйста, теперь придется следовать своей роли до конца.