— Это трусость, Андрюх, — заметил Харламов, исподлобья глядя на своего друга, — они могут подумать, что мы испугались их наездов и решили от греха подальше отступить. Значит так… Уезжать никуда не надо. Завтра же первым самолетом в Москву. Объявляем себя живыми и благодаря счастливому случаю спасшимися. Хотя нет….Это чревато! Лучше сделаем так, воскрешаем одного тебя Андрюх. Будешь в компании, присматривать за Мишей, чтобы он глупостей не наделал. Если это он затеял все, то будем оперативно что-то с ним решать, если нет, то попробуй узнать, кто это сделал. Подключай всех, трать любые деньги, но узнай кто… Далее, я попробую пробить две версии. Есть одни подозрения, ничего конкретного, но все же… Андрюх, — обратился он к Карагодину, — купи нам билеты в Москву, самые дешевые и придумай какой-нибудь маскарад для нас. Не хватало, чтобы нас опознали раньше времени.
Бывший полковник согласно кивнул и вышел звонить по телефону, связываясь с местным Керченским аэропортом. Даже там у него были какие-то связи. Горбенко продолжал сидеть, будто ожидая чего-то, внимательно поглядывая на своего самого близкого друга и начальника. Он сдал. Да, впервые за долгое время их знакомства, Харламов жутко устал. Под глазами залегли синие круги, лицо осунулось и похудело. Глаза невыспавшиеся и красные, фигура сутулиться, и видно как ему хочется хоть чуть-чуть отдохнуть. Но причина не в этом, верный друг был абсолютно уверен. Что-то другое изнутри мучило Александра, и это была совсем не усталость. Было время, когда они вдвоем работало неделю напролет, заключая контракт со шведами на поставку нефти, тогда все жутко устали, но Харламов не был в таком состоянии. Сейчас же… Начальник отдела безопасности больше всего боялся, что друг сломался. Это в данной ситуации было бы равносильно поражению в этой войне, которую «Интеркрайт» неизвестно кто объявил, и какие действия он предпримет сейчас.
— Андрюх, у меня к тебе просьба… — Харламов потянулся еще за одной сигаретой. — Надо сделать так, чтобы Варя оказалась здесь через сутки, у Андрея, в безопасности, под личной охраной. Её никто не должен достать. Я очень за неё боюсь. Она — моя единственная дочь, которую я безумно люблю. Если что-то с ней случится мне конец, — Александр в отчаянье схватился за голову. Вскочил со своего места, нервно прошелся по комнате.
Горбенко вздохнул и налил себе и другу немного виски. Тоже встал и подошел к нему, смотрящему бессмысленным взором в окно. Подал, молча стакан.
— Саша, я сделаю, все, что в моих силах ради моей крестницы. Скажи, а как же Маринка? Её ты не хочешь сюда забрать?