— Есть!
На том конце трубки появились короткие гудки. Хозяин Кремля окончил разговор.
Собачник медленно и задумчиво повернулся к Варваре, та сидела, сжавшись в маленький комочек, вытирая бегущие по детским щекам слезы. Теперь она поняла, что ее жизнь находится в руках этого страшного человека, что именно он одним мановением руки может оборвать маленькую, еще толком не начавшуюся жизнь девочки.
Заметив ее состояние, майор весело подмигнул Варе и тихо, стараясь, чтобы голос звучал как можно ласковее, проговорил:
— Не бойся, малыш, я детей не убиваю принципиально. Мне просто отдали приказ, который я был обязан выполнить в любом случае. Вставай, и пойдем, я передам тебя сейчас другому дяде, хорошему и доброму. А он тебя отвезет в Москву…
— К папе? — обрадовалась Варвара.
— Хм… Может и к папе… — пожал плечами майор. — Я не вникал в то, что с тобой дальше будет. Одно могу сказать точно, чтобы ты не боялась. Тебя не тронет никто, ты нам не нужна. Нам нужен всего лишь твой отец. Если он будет вполне благоразумен и придет к Хозяину, то ты вместе с папой и мамой будешь дома. А теперь пошли, мне надо еще в Крыму завершить свои дела окончательно.
Москва. Следующий день. Конспиративная квартира ОАО «Интеркрайт»
На диване валялись пустые бутылки из-под пива, банки и недоеденная рыба. Там же лежал и бывший президент ОАО «Интеркрайт», а ныне безработный, да и к тому же официально считающийся мертвым Харламов. Телевизор включился на полную громкость, поставленный на будильник, и теперь орал, оглашая весь дом какой-то поп-музыкой, которую и таковой можно назвать с огромной натяжкой. Пела новомодная группа «Конфетки», состоящая из девочек младшего школьного возраста, которым катастрофически не хватает, судя по их песням хорошего нормального парня. Таким темпами наша эстраду заполнят группы детсада под названием «Солнышко» или «Радуга», которые будут петь про то, как им нужен секс, и хочется, и колется, и мама не велит. В общем, полная и окончательная деградация личности. Впору сказать, а в наше время такого не было…
С трудом разлепив веки и обдумав это все за какую-то долю минуты, Харламов медленно поднялся с дивана. На лицо все симптомы жуткого похмелья — во рту пустыня, а в голове бомбардировки Ирака. Думать, что делать дальше было не просто не охота, а еще и жутко больно. Где выход из сложившейся ситуации — непонятно… Какая оса ужалила Гармаша, и он начал звереть? Тоже… С одной стороны Маринка, а с другой, баба — не тот повод, чтоб идти по трупам. Деньги? Кажется, у Миши их было достаточно. Тогда что? Что заставило друга, одноклассника, совладельца компании начать этот бред, который твориться уже, сколько дней в «Интеркайте»?