— Баба хороша…Жаль кумова… А кум где? На фронте…
— Одного приму! Двух и не жди, — грозно посмотрел на пьяного Василя дед.
— Ну и ладно! Поведу к Варьке Чужинихе…А одного возьмешь?
— Сказал же возьму!
— Давай выпьем?
— Хватит, налакался уже…Домой иди! — отрезал дед Федор.
— Я…
— Василь! Василь!
В соседском дворе загавкала собака, срываясь с цепи! Затарахтел мотоцикл! Фара своим желтым искателем попала в окно Подерягиных. Раздались немецкие голоса и топот нескольких ног.
— Кого это на ночь глядя… — еле смог выдавить из себя Федор. Мысль о том, что кто-то заметил их с Говоровым и ребятишками, когда они выбирались из леса, испугала его. Неужели сдали?
— Сидеть! — грозно рыкнул Полухин, с трудом вставая. Его покачивало из стороны в сторону, словно он шел не по ровному дощатому полу, а по качающейся палубе морского лайнера. — Я сам разберусь!
Скрипнула дверь в сенях. Послышались возбужденные немецкие голоса, тараторящие без остановки. Потом женский с надрывом, в котором Федор без труда узнал жену Полухина — толстощекую круглолицую скандальную женщину Марфу Ильиничну:
— Приехали и стучаться! Чуть окно не вынесли мне! Что-то говорят по-своему, а толку? Я ж их языка не понимаю. Кричат, автоматом размахивают. Я им и говорю, пойдем к мужу отведу, а они ни в какую, еле уговорила.
— Die Russen haben die Staffel mit den Italienern gesprengt? Wir mussen eine Zusammenfassung orgaisieren.
— Вот это и твердит все время, дурачок немецкий! — подтвердила его слова Марфа.
Василь протрезвел в одно мгновение. Быстрым шагом вернулся в горницу и спросил у Федора.
— Чего он бормочет? Переведи…
— Die Russen haben die Staffel mit den Italienern gesprengt? Wir mussen eine Zusammenfassung orgaisieren., — беспомощно хлопая глазами проговорил снова фашист.
— Русские подорвали эшелон с итальянцами. Необходимо устроить облаву! — перевел Подерягин, с трудом вспоминая забытый язык из прошлого, которое он хотел забыть навсегда, вычеркнув из своей жизни.
— Черт! — ругнулся Полухин, бросаясь на улицу. За ним торопливо последовал немец. Затарахтел мотор мотоцикла, затихнув через пару минут вдали. Акулина и дед Федор понимающе переглянулись. Старик осмотрел спящее немецкое воинство и недовольно произнес невестке:
— Ложись сегодня с детьми. Утро вечера мудренее…