— А скажите, Геннадий Иванович, ну разве это не чудо? — проговорил великий князь, выходя из экипажа на Преображенской площади. — Все лето сплошные дожди, и вот вам — пожалуйста! Такая прекрасная погода на праздник.
Со всех сторон уже летели торжественные команды, офицеры гвардии брали на караул, все вокруг замерло, дождавшись наконец прибытия одного из членов императорского дома, а сам он как ни в чем не бывало смотрел на своего бывшего наставника, ожидая ответа на вопрос о внезапной перемене погоды.
— Разумеется, Ваше Императорское Высочество, — стушевался Невельской. — Это, конечно, чудо.
— Похоже, Господь посылает знак, — кивнул Константин Николаевич и направился к ограде собора. — Ваш грядущий поход на восток принесет нам славу.
Невельскому было неловко не только по причине пустого, как ему казалось, разговора перед замершими на площади офицерами лейб-гвардии. В этот момент он, вообще, переживал крайнюю степень неудобства от того, что приехал в великокняжеском экипаже и, выйдя из него следом за особой царской крови, невольно разделил с ним те почести, что были уготованы исключительно сыну Российского императора. Впрочем, упоминание скорого похода к устью Амура могло намекать на неслучайность происходящего, и великий князь, вполне вероятно, заехал за ним утром не просто так.
Над площадью летело троекратное «Ура!». Оркестр Преображенского полка, разместившийся перед колоннами портика у входа в собор, вдохновенно исполнял «Преображенский марш». Подойдя к шеренге офицеров, юный Константин Николаевич, очевидно, подхваченный бравурной, сверкающей музыкой, не сумел удержаться и неожиданно громко пропел первые строчки этого марша, положенные в эпоху войны с Наполеоном на старинную мелодию петровских времен:
— «Пойдем, братцы, за границу
Бить Отечества врагов».
Заслышав святые для них слова, преображенцы вздрогнули таким мощным «Ура!», что оно, казалось, пробудило даже главный колокол на вершине собора. Гул над площадью ударил в сияющее небо, а затем легко и слитно поплыл над городом в сторону Невы.
— Как тебя зовут? — с улыбкой спросил великий князь у самого высокого мальчика, стоявшего навытяжку в группе воспитанников Школы гвардейских подпрапорщиков.
— Николай Оболенский, Ваше Императорское Высочество! — звонко отрапортовал тот.
— Славно. Мечтаешь о чем-нибудь?
— Так точно!
— О чем же, если не секрет?
— Хочу стать командиром Преображенского полка! — выпалил мальчик.
— Вот как? — засмеялся Константин Николаевич. — Ну, значит, станешь.
Он посмотрел на офицеров лейб-гвардии, которые тут же грянули свое «Ура!».