Девочка подняла на капитана огромные, чёрные, без улыбки глаза.
Странная маленькая фигурка. На вид лет десять, не больше. А глаза старше, гораздо старше. Платье слишком короткое: давно из него выросла. Сверху надета женская вязаная кофта с какими-то необычными пуговицами. Она слишком широка и длинна - доходит почти до подола платья. К этой нелепой кофте аккуратно подшит белый отложной воротничок. Крупнокудрявые волосы, как широкая чёрная папаха, над худеньким лицом.
Капитан придвинул к столу табуретку и сел. В избе ни одного целого стекла. За окнами кое-где ещё дымятся кучи пепла и обгорелых брёвен. Фронт уже передвинулся далеко на запад, деревня стала глубоким тылом - деревня или то, что осталось от неё… Около уцелевшего здания школы санитарные машины и сестры в белых халатах. Пожарище зарастёт, дома отстроятся… Но эти детские глаза без улыбки!
Хозяйка поставила на стол чугун с картошкой и тихо сказала:
- Кушайте, милые! Больше вас угостить нечем.
Морщинистое лицо, бледноголубые, будто вылинявшие от слёз глаза…
- Спасибо, мать, - ответил капитан. - Садись, мы тоже угощать будем. Ну-ка, Федя, чем сегодня богат? Подсаживайся, Ромашов.
Лейтенант с чёрными усиками сел на скамью у окна, молоденький белобрысый ординарец наклонился к вещевому мешку.
На столе появились консервы и сахар, толсто нарезанные хлеб и колбаса. Капитан сделал приглашающий жест. Хозяйка сказала:
- Спасибо вам… товарищи!
Она как-то особенно бережно выговорила это слово. Капитан опять повернулся к Феде:
- Сладкого, сладкого дай! Ведь у нас шоколад был… Светлана, где же ты?
Но девочка, покосившись на стол, уже выскользнула из комнаты и стояла за окном, на крыльце, обхватив тоненькой рукой деревянные перила. Федя с запасом провизии в руках вышел вслед за ней и уселся на верхней ступеньке крыльца.
- А ну, садись! - он показал на ступеньку рядом. - Мы, товарищ капитан, здесь поужинаем. На свежем воздухе.
- Стеснительная она, - сказала хозяйка. Капитан спросил:
- Внучка?
- Нет, - понизив голос, ответила хозяйка, - её мать учительницей у нас… была… А отца ещё в сорок первом году… на фронте.
- У себя оставите?
- Не знаю, как и быть. Сами видите, какая у нас жизнь. Я всё хвораю. Да и учиться ей нужно.
- В детский дом надо устроить.
- Да, конечно.
- Странное дело, - сказал Ромашов, - как будто мы сегодня в тылу и на отдыхе, а Лебедев в медсанбате побывал.
- Какой Лебедев? - удивился капитан. -Наш Костя? Так ведь он в штаб пошёл за документами.
Молодой белокурый офицер со свежей повязкой на руке шёл, чуть заметно прихрамывая, через улицу от дверей школы. Федя вскочил со ступеньки крыльца.