И тут бабушка без всякой связи с предыдущим разговором о погоде, словно бы вовсе забыв о нем, вдруг сказала:
— По телевизору передавали, что снова мальчик какой-то пропал. Ищут его, объявление дали, а все без толку.
— И что?
— Девочки молодые тоже пропадали, — продолжала одной ей ведомую нить разговора бабуля. — И много. Вроде тебя молоденькие все. Уже несколько месяцев, как это творится.
Эдита снова вздохнула. В третий раз за сегодняшнее утро. Могла бы уже понять, что такое не к добру. Но нет, подумала лишь о том, что бабушка не способна запомнить, что ела на завтрак и завтракала ли она вообще, а тут какие-то пропавшие мальчики и девочки вырисовываются. Может, они и пропадали, никто не спорит. Но это могло случиться как в прошлом месяце, так и в прошлом году или вообще никогда. А старушка уже забыла и про мальчиков, и про девочек.
Она снова выглянула на улицу и заметила:
— Люди-то как тепло одеты! Ты тоже, Эдитка, будешь вставать, так оденься потеплей.
Все ясно. Вся предыдущая беседа — это была прелюдия, чтобы дать понять внучке, что той пора вставать, одеваться и топать по своим делам. Бабушка никогда прямо не давала указаний, всегда подходила издалека. Иногда настолько издалека, что понять, чего же она добивается, бывало трудно. Но зная, что если не встать, то бабушка так и будет ходить вокруг кругами и причитать про погоду, Эдита вздохнула, как она надеялась, в последний раз и выбралась из-под одеяла.
Бабушка тут же захлопотала, помчалась на кухню ставить чайник, забыла, зачем туда побежала, вернулась назад, спросила у Эдиты, зачем ходила на кухню, побежала снова и вроде как назад не вернулась. Но когда минут пять спустя сама Эдита оказалась на кухне, то оказалось, что чайник холодный, кипеть даже и не думает, потому что включить его бабушка все-таки позабыла.
Сама она опять стояла у окна, снова проверяя, как там ведет себя градусник.
— Это сколько же он показывает?
Эдита подошла, бабушка посторонилась, но глаз от градусника не отвела.
— Вроде как тринадцать градусов.
Да, на улице было сыро, и ветрено, и прохладно. И градусник показывал всего три градуса.
— Видишь, как холодно?
— Вижу.
Спорить с бабушкой она не стала. Даже если указать на градуснике точное деление, старушка будет твердить свое. А потом еще и обидится. И уйдет в свою комнату. И сляжет там с приступом давления. И той же Эдите придется бегать и суетиться вокруг нее с лекарствами, таблетками и стаканами с водой. А оно ей надо? Куда проще подтвердить, что бабушка права. И старушка останется довольна, и Эдита сможет спокойно позавтракать оставленным мамой омлетом.