Выступления в концертных залах, с привлечением зрителей расклеенными афишами, позволяли оплачивать только жилье и питание. Чтобы купить билеты на поезд, требовалось проявить изобретательность и нахальство. Кроме того, без везения тоже нельзя было обойтись. Так продолжалось до тех пор, пока не настал тот день, который изменил всю их жизнь.
Гудини выступали на крайнем Юге в самом заштатном балагане самого заштатного городишка, когда пришла телеграмма от агента в Нью-Йорке, от которой Гудини возликовал и которая Бесси привела в неописуемый восторг. Им было обеспечено выступление в открытом театре Тони Пастора на 14-й улице.
Они не могли отметить это событие ни шампанским, ни даже пивом. Театральному импресарио пришлось одолжить им денег, чтобы они могли оплатить проезд до Манхэттена. Но они отправились туда с ощущением близкой доброй перемены. Новый, 1895 год сулил много хорошего и значительного.
Театр Тони Пастора давал три представления ежедневно. Первое начиналось в десять тридцать утра. Первое отделение обычно бывало «мертвым» — не собирало почти никакой публики. В нем выступали акробаты, жонглеры и фокусники. В него же включили и номер Гудини. Настоящие знатоки цирка обычно или пропускали его вовсе, или потихоньку подтягивались в театр по ходу действия. Но Гудини не обращал внимания на то, что его имя напечатано в афише самым мелким шрифтом и что выступает он первым. Главное — его имя значится на афише Пастора. А это Нью-Йорк. Значит, он стоит на первой ступеньке высочайшей лестницы.
Гарри и Бесс выступали так, будто перед ними был не пустой зал, а восторженная зрительская аудитория. В воображении Гарри театр был забит до отказа; он видел, что даже задние стоячие места ломятся от зрителей. И он, Гудини, — величайший фокусник в мире. Ну и что, если мир пока еще этого не знает? Скоро узнает. Когда горстка зрителей хорошо принимала трюк, Гудини улыбался, как великий триумфатор.
Годы спустя Бесс вспоминала, что другие артисты, выступавшие в первом акте, даже не знали, кто такие Гудини и что они делают, пока одна из доброжелательных участниц труппы не заметила случайно Бесс. Мегги Клайн, которая исполняла в первом акте главный номер, затащила маленькую девушку в свою артистическую за несколько минут до выхода Гудини на сцену и сказала: «Господи, детка, кто же тебя так загримировал?»
Бесс призналась, что гримируется сама. Мегги в ужасе запричитала и принялась щедро накладывать на лицо Бесс крем, а затем загримировала ее как положено. Увидев Бесс, Гарри почти забыл про свой номер. Окрыленный красотой своей жены, он смог заразить переполнявшими его чувствами и публику.