Только через минуту напряженного, жужжащего раскалёнными нервами молчания, он замечает, что Ван искоса смотрит на него. Поворачивает голову. Хмурит лоб в ответ.
— Ну?
— Вы что, в ссоре?
Хороший вопрос. А что, когда-то было иначе?
Рыжий жмёт плечом и отводит взгляд. Говорит просто и ясно:
— Я его не перевариваю.
Ван продолжает смотреть. В конце концов, отвечает:
— Удивительно. А мне казалось, что он очень внимателен к тебе.
Рыжий замедляет шаг. Чувствует, как сжимаются в карманах кулаки.
— Ты это о чём, а?
— Да ни о чём, — Ван смотрит удивлённо, заглядывает ему в лицо. — Слушай, точно всё нормально?
— Да.
Чёрт. Попустись. Она-то тут при чём.
Единственный человек, который не вызывал в тебе бешеного напряга за последние дни не имеет к вашей ублюдочной связи с Хэ Тянем совершенно никакого отношения.
Рыжий отворачивается, смотрит на центральный фонтан в конце аллеи и бурчит:
— Всё нормально. Забей.
— Если что, обращайся. Я могу… выслушать. Правда.
Он согласно мычит, не раскрывая рта. Сверлит взглядом перед собой. Девушка в ярко-зелёном платье, стоящая у фонтана, замечает их и идёт навстречу, приветливо улыбаясь. И Ван прекращает хмуриться.
…Конечно, он всё ещё здесь.
На что Рыжий рассчитывал. Глупо было надеяться, что Хэ Тяня снесёт внезапным порывом ветра или, например, припечатает сверху домиком, прилетевшим из страны Оз.
Он курит, откинув голову на спинку лавки и щуря глаза. В своём дебильном костюме — Рыжий видел его всего несколько раз, но уже успел возненавидеть эти стрелки на брюках и тугие манжеты. Пиджак перекинут через перекладину, и память подкидывает картинку этого пиджака, валяющегося под дождём на пахнущей мокрой пылью гравийной дорожке.
Рыжий в одежде не выпендривается — влез утром в чистые спортивные штаны и натянул стиранную толстовку. Всё, готово.
На конкурсе стилей, конечно, золото бы не взял, но его всё устраивало. Если он когда-нибудь вырядится в костюм, Пейджи, наверное, на улице пройдёт мимо него и даже головы не повернёт. Кому это нужно.
Хэ Тянь не поднимает голову, когда Рыжий останавливается в нескольких шагах от него. Только выпускает дым через нос и прикрывает глаза.
Острый кадык натягивает светлую кожу шеи, когда он сглатывает.
Хули он не расстегнёт верхние пуговицы? Придушиться же можно. Ему вообще кровь в голову поступает? В деловом костюме вообще положено разваливаться вот так, настолько широко расставив свои долбаные ноги, что стрелки на коленях почти исчезают? Рыжий натыкается взглядом на чёрный ремень и сухо сглатывает, отворачивая башку. Ему резко становится жарко.