Вчерашний день заставляет вспомнить.
Вздёргивает за шкирку и прикладывает о реальность, потому что Пейджи, блядь, забывает, где стоят чашки, и это уже не шутки. Такого нормальные люди не забывают.
Можно забыть, куда ты засунул пульт, можно забыть зарядить мобилу или купить молоко, хотя выходил за молоком. Можно забыть, как зовут нового соседа, но не расположение шкафа с посудой, который не двигали с места уже лет девять. Последняя перестановка у них на кухне случилась в 2006-м, когда кухонную трубу прорвало — пришлось передвигать практически всю мебель.
И это, сука, давненько, чтобы путаться сейчас.
Рыжий сильно стискивает зубами сигарету, шарит по карманам и думает, что, наверное, когда-нибудь эта ебучая кнопка, на которую увлечённо жмёт кто-то там, наверху, чтобы посмотреть: на сколько же ещё Рыжего хватит?! — наверное, она когда-нибудь сломается. Будет хуёво, если нет.
Если нет, Рыжий за себя не отвечает.
У него терпение железное, но не вечное. Потому что ничего вечного, блядь, не существует. Ещё и спички дома оставил.
Ни хрена у Рыжего не может быть нормально. Он чувствует, что сейчас сплюнет неподожженной сигаретой в урну, развернётся и въебёт кулаком по стеклянной автобусной остановке. Он почти видит, как от грохота шарахается в сторону миловидная бабуля в широкополой шляпе, стоящая рядом. Как вскрикивает проезжающая на велосипеде девушка. Как заливается лаем болонка на поводке.
И, точно, от этого стало бы легче. На минуту, на полминуты. Стало бы.
Иногда ему кажется, что он балансирует на очень тонкой границе — стоит только немного, самую малость пошатнуться вперёд, и всё. Сорвёшься, полетишь. Будешь ловить ртом летящий в ебало воздух, а потом шваркнешься о дно, чвахнешь, как лопнувший пакет с киселём. Превратишься в перемолотый фарш, и никто о тебе не вспомнит.
Ни одна сука.
…первый звонок от Хэ Тяня поступает в девятом часу вечера. Рыжий как раз принимает заказ у восьмого столика, когда в кармане начинает вибрировать и разрываться писком мобильный.
«Мама», — думает он.
Мысль резкая, как будто кто-то ткнул пальцем в ожог.
Дамочка, заказавшая суп с мясными шариками, недовольно морщится, косится на его карман. Рыжий торопливо извиняется. Широким шагом идёт в кухню, достаёт мобильный. Видит на экране мигающее «мудило» и почти рычит от острой вспышки бешенства.
Проводит по экрану, сбрасывает звонок.
Ещё, блядь, не хватало. Совсем шизанулся — звонить в рабочее время.
Рыжий отключает звук, суёт телефон обратно в карман. Резко вырывает из блокнота последний лист и припечатывает его всей ладонью к железной полке, за которой безостановочно передвигаются повара, шкварчат маслом фритюры и гудят вытяжки. Над плитой поднимается дым — снова что-то горит.