— Оборжаться, да? — он пихает Хэ Тяня в плечи — тот упирается задницей о столешницу, поэтому просто слегка отклоняется назад. — Да чё ты, давай. Посмейся. Тебе же в кайф. Ну?!
Улыбка окончательно пропадает с лица Хэ Тяня. Он слегка сводит брови, смотрит внимательно. Иногда на него находит: он сканирует Рыжего этим взглядом, как будто взламывает сейфы в его мозгах, один за другим. И самое стрёмное — неизвестно, что он пытается найти. Неизвестно, что находит.
К какому бы идиотскому выводу ни пришёл этот придурок, вываливает он вполне осмысленно, как будто в его голове только что сложилась сложная мозаика:
— Значит, тогда… это был твой первый поцелуй?
Сердце Рыжего в тихом ужасе останавливается.
— Что? — выдыхает он, кривя рожу. И, слишком громко:
— Чё ты несёшь?
Хэ Тянь смотрит в глаза. Тем взглядом, от которого хочется отвернуться. Сбежать. Потому что он смотрит и что-то видит. Смотрит и что-то соотносит в своей тупой башке.
— Это было впервые. Когда ты поцеловал меня. — И теперь это даже не вопрос, прямая констатация.
Рыжий заставляет себя дышать — воздух в лёгких дрожит. Рычит:
— Я не целовал тебя.
— Странно. Было очень похоже, особенно когда…
Он делает резкий шаг назад. Предостерегающе наклоняет голову. Привычно бычит.
— Завались.
Серьёзно, хватит.
С него, бля, хватит. Всё это дерьмо только топит их, топит их обоих. Неведомые ебучие силы просто швырнули их в Великий канал, привязав бетонную плиту к ногам, и: гребите, ребята. Удачи, ребята. Счастливо оставаться.
А они, блядь, не плывут, они тонут. Даже с такой хернёй не справляются. Куда им.
— Короче, — коротко говорит Рыжий. Ударяет рукой по бедру, плашмя. — Автобус последний проебать не хочу — пешком уже находился. Салат готов, если чё. Маслом сам заправишь, не развалишься.
Хэ Тянь молча следит за ним взглядом, не двигается, только складывает руки на груди. Всё это по-идиотски, каждая их встреча напоминает плёнку, которую не шибко умный парень ставит на проигрыш снова и снова, и снова, и снова. Повтор, повтор, повтор. Навязчивая мелодия без слов. А иногда слов так много, что нормальному человеку не разобрать.
Рыжий замирает, оборачивается у двери в кухню. У него почему-то сжаты кулаки. Хэ Тянь приклеен к нему взглядом, будто запрограммирован. Наверно, даже если между ними будет пара сотен стен, его зрачки будут двигаться за Рыжим, как стрелка компаса.
Вечная погоня за севером.
— Выкинь уже свой мусор из головы, мажорчик, — говорит через плечо, и получается как-то устало, кисло. Хотелось иначе — уверенно, насмешливо. Ударить словами.