Так, всё. Это уже пиздец, как не смешно.
Рыжий трясёт башкой, говорит:
— Я кладу трубку.
И действительно отрывает телефон от уха, когда слышит голос из динамика:
— Спасибо, Гуань.
Рыжий подвисает, закусывает губу. Прихватывает её зубами, сжимает сильно. Хочется чего-то, что перекроет скачущий пульс. Но он морщится и сбегает — сбрасывает звонок.
Не бросает телефон на постель. Не пытается пробить им подушку. Крутит в пальцах — экран, нагретый, тёплый. В голове спокойно гудит. В толстовке постепенно становится жарко.
Рыжий разминает шею, поворачивает голову и смотрит в окно: штора отдёрнута. Отсюда не видно всего сияющего Ханчжоу, зато виден светофор на дальнем перекрёстке. И небо. И звёзды.
И ночь не по-ноябрьски ясная.
И наконец-то нет дождя.
Название звезды: Процион. Перевод с греческого: проливающий слёзы, идущий перед собакой.
Рыжему снится, что он тонет.
Он и ещё десятки таких, как он. Никто не пытается выплыть — просто смотрят на солнце сквозь отдаляющуюся поверхность воды и уходят спиной на дно.
Он просыпается от того, что ему страшно вдохнуть.
Дело вот в чём: если ты тонешь, то потеряешь сознание в ту же секунду, когда вода попадёт в лёгкие. Это причина, по которой организм до последнего оттягивает этот момент — инстинкт самосохранения. Пока ты в сознании, ты можешь бороться. Как только ты отключаешься — тебе конец.
Рыжий просыпается и долго, слепо смотрит в потолок. У него ощущение, что он всё ещё опускается на дно Великого канала. В тот же день Пейджи забывает, где висят ключи от дома.
Казалось бы — что сложного? Ключи всегда в прихожей. Но перед выходом на работу она застывает, сжимая рукой пустой карман вязаного джемпера, и у Рыжего леденеет в груди.
Он тяжело сглатывает ставшую вдруг горькой слюну, протягивает руку, кончиком пальца снимает ключи с крючка. Они висят слева от зеркала столько, сколько Рыжий помнит этот дом — много, много лет. Протягивает звякнувшую связку Пейджи.
— Мам.
Она вздрагивает.
У неё широко распахнуты глаза.
В них что-то, напоминающее…
— Спасибо, — неровным голосом говорит она. Слабо улыбается и выходит за дверь.
Рыжий остаётся в прихожей и долго, слепо смотрит перед собой. У него ощущение, что он всё ещё опускается на дно.
В «Тао-Тао» народу много — сегодня воскресенье, здесь целый аншлаг в обеденное время. Даже в выходной день люди приходят на обед в кафе вместо того, чтобы провести день с семьёй. Рыжий думает об этом, когда подаёт фрикадельки мужчине за столиком у окна. Узнаёт в нём того чувака, который однажды пил здесь кофе поздним вечером.