Пионер, 1954 № 10 (Журнал «Пионер») - страница 4
Князь попытался свести всё к шутке:
- Ну, а ты чего ж смотрел, телохранитель?!
Мальчик принял этот шутливый попрёк за правду. Глаза его сверкнули.
- А что бы я посмел, когда ты сам этого татарина к себе в застолье позвал?! - запальчиво воскликнул Гринька. - А пусть бы только он сам к тебе сунулся, я бы так его пластанул!…
И, вскинув голову, словно молодой петушок, изготовившийся к драке, Гринька Настасьин стиснул рукоять воображаемой секиры.
«А, пожалуй, и впрямь добрый воин станет, как подрастёт!» - подумалось в этот миг Александру.
- Ну, что ж, - молвил он с гордой благосклонностью, - молодец! Когда бы весь народ так судил…
- А народ весь так и судит!
- Ого! - изумился Александр Ярославич. - А как же это он судит, народ?
- Не смею я сказать… ругают тебя в народе… - Гринька увёл глаза в сторону и покраснел.
Ярославич приподнял его подбородок и глянул в глаза:
- Что ж ты оробел? Князю твоему знать надлежит - говори!… Какой же это народ?
- А всякий народ, - отвечал, осмелев, Настасьин. - И который у нас на селе. И который в городе. И кто по мосту проезжал. Так говорят: «Им, князьям да боярам, что! Они от татар откупятся. Вот, - говорят, - один только из князей путный и есть - князь Невский, Александр Ярославич, он и шведов на Неве разбил и немцев на озере, а вот с татарами чачкается, кумысничает с ними, дань в татары возит!…»
Невский не смог сдержать глухого, подавленного стона. Стон этот был похож на отдалённый рёв льва, который рванулся из-под рухнувшей на него тяжёлой глыбы. Что из того, что обрушилась эта глыба от лёгкого касания ласточкина крыла? Что из того, что в слове отрока, в слове почти ребёнка прозвучало сейчас это страшное и оскорбительное суждение народа?!
Александр, тихо ступая по ковру, подошёл к Настасьину и остановился.
- Вот что, Григорий, - сурово произнёс он. - Довольно про то! И никогда, - слышишь ты, - никогда не смей заговаривать со мной про такое!… Нашествие Батыево?… - вырвался у Невского горестный возглас. - Да разве тебе понять, что творилось тогда на русской земле?! Одни ли татары вторглись!… То была вся Азия на коне!… Да что я с тобой говорю об этом! Мал ты ещё, но только одно велю тебе помнить: немало твой князь утёр кровавого поту за землю русскую!…
Тяжкие думы не дают уснуть Александру. Вот уж пропели петухи. Не спится. Невский тихонько окликнул Настасьина, приказал ему зажечь свечи и позвать княжеского лекаря - доктора Абрагама.
Облачённый в бархатный просторный халат с поясом, Александр Ярославич сидел в кресле за своим рабочим столом в ожидании лейб-медика.