Сперва богатырь больше отшучивался. И всё-то выходило у него до чрезвычайности просто, будто и рассказывать не о чем.
- А что ж тут такого? - добродушно отвечал он Гриньке. - Знамо, что побили их крепко. Уложили их там, на болото, немало, рыцарей этих. А и сам ихний герцог Биргер насилу утёк от Ярославича: живо коня заворотил! А всё-таки Александр Ярославич большую ему отметину положил копьём на лицо - до веку не износить!
И, сказав это, Таврило Олексич вдруг ожесточился и суровым голосом произнёс:
- Да и как их было не бить? Пошто вы в чужую землю пришли кровь человеческую проливать? Пошто у нас, у Новгорода Великого, водный путь хотите отнять?! Зачем море закрываете? Задушить, стало быть, хотите? Русский (народ сам кровопролития не затевает, это уж нет! Ну, а если незваны гости к нам ломятся, - тут руке нашей от сохи до меча дотянуться недолго! Я ратай>1, я и ратник! [>1 Ратай - пахарь.]
Он замолк. Но тут снова и снова Гринька в нетерпении принимается теребить Олексича за рукав:
- Дядя Таврило, а расскажи, как ты на шведский корабль по доскам взъехал, ну, расскажи!
- На коне взъехал. И што тут рассказывать!
Гринька не унимался:
- Нет, а как чуть королевича шведского не захватил?
- А вот же не захватил! - мрачновато ответствовал Олексич. Но тут, видно, неудержимые поднялись в его памяти воспоминания, и, уступая им, неразговорчивый богатырь рассмеялся и добавил: - Худоногий он был у них, королевич-то. Вроде как расслабленный. Привезли они его с собой из-за моря нарочно: на новгородский престол сажать. Ишь ты ведь! - воскликнул в негодовании Олексич, как будто всё это сейчас происходило, а не десять лет тому назад. Рассказ его продолжался: - Ну, пришли мы, сам знаешь, на реку Неву, устье Ижоры, речка такая впала в Неву. Ино там они и вылезли, шведы, из кораблей на сушу. Видимо их невидимо! Девять тысяч кованой рати. Девять тысяч!… - повторил Олексич, потрясая рукой. - Ну, а нас-то всех вместе - и с ладожанами и карелой - и до тысячи не дотягивало! Ну, да ведь где же Александру Ярославичу было воинов собирать! Кто с ним был, с теми и ударил… Грянули мы на них внезапно. Они думали: мы рекой Волховом поплывём, а мы прямиком через леса, через болота - прямо на устье Ижоры. Возов с собой не брали. Александр Ярославич нам даже и щитов не велел с собою брать: «Меч верней щита!»
Подошли мы к их стану, солнышко взошло уж высоко. Ну, вот этак… - Олексич показал рукою. - Словом, бойцу с коня копьём достать… Но уж всё ихнее войско на ногах, гудит!… Трубы поют, сурны, в медные тарелки бьют, в бубны великие колотят! Мы смотрим. А из бору ещё не выходим… Но вот Александр Ярославич расставил нас всех - и дружину свою и полк весь: кому откуда ударить. Сам он на белом коне боевом… Вот, вижу, поднял он меч свой… Слышу, крикнул: «Вздымайте знамя!» - и враз опускает меч: «Вперёд, за отечество!» Ну, тут уж и ринулись мы все из тёмного бору! Бурей!