— Рита! Быстро удали из электронной версии всё про остановки Христа, оставь про Никольскую. И на печать, — приказал Дубровин. — Делаем работу как в каменном веке. Сотовые отключить, батареи снять. Рацию и всё прочее сейчас у вас Макс соберёт. Видеокамеру отдай ему тоже. С мыльницей, как?
— Справлюсь, не проблема, — усмехнулась Лена, — кажется, эта фигня называется теорией шести степеней удалённости. Все знают всех через шесть знакомых. Was wissen zwei, wisst Shwein… В этом ты прав, служивый. Что знают двое, то известно и свинье. По крайней мере, немецкой свинье.
Глава 9
«Погоди… Зайдём в этот дворик и условимся»
Оставим пока наших героев собираться с мыслями и силами во время вынужденного перерыва на «нелётную погоду» и посмотрим трезвым взором на то, чего им удалось добиться за такое непродолжительное время. Контора за чёрными прутьями и дворик меж стен аптечного здания и «Расстрельного дома», действительно, соседствуют с оживлённой торговой улицей. Оттуда вываливается офисный планктон и ремонтники, туда можно просунуть даже объектив фотокамеры. Возможно ли технически восстановить знаменитую часовню целителя? В отличие от Сухаревой башни, очевидно, можно. Если чуть потеснятся интересы филиала известного немецкого банка, поступятся его обитатели своим покоем. Перегородить стройкой пересечение Садового кольца и Проспекта Мира, превращая эту зону в очередной автомобильный ад — кому от этого будет хорошо? А от воссоздания крупной часовни — кому от этого будет плохо? Между тем, только ли благим смыслом принимаются решения столичными властями второй половины «десятых» годов XXI века?
В свою очередь, сравнивая средневековую Москву со столицей Иудеи, особенно «смиряться с погрешностями» не придётся. Они очень похожи. Уже с конца XV века Никольская улица была плотно застроена многочисленными торговыми рядами, церквями и монастырскими постройками. Отступали в её глубину усадьбы знати с огородами при них. Интересна с познавательной точки зрения картина Васнецова «На крестце в Китай-городе», где как раз изображён перекрёсток у монастыря Николы старого. В целом место было бойкое, торговое, пёстрое. Тут, по описанию самого Васнецова, была самая настоящая «восточная» экзотика вперемешку с русской эклектикой: погреба в Гостином дворе имели склады с фряжскими (итальянскими) винами, продаваемыми на вынос в глиняных и медных кувшинах и кружках. Здесь отпевали покойников, божедомы приносили в корзинках детеи-подкидышеи, проходили толпы скоморохов с сопелями, домрами и гудками. Склонялись головы и спины перед проносимой чудотворной иконой. Словоохотливые весёлые бабёнки с бирюзовыми колечками во рту зазывали гостей в притоны и таверны, гремели цепями колодники, выведенные для сбора подаяния, кричали юродивые, и раздавалась песня калек перехожих. Смерть, любовь, рождение, стоны и смех, драма и комедия — всё завязалось неразрывным непонятным узлом и живёт вместе как проявление своеобразного уклада средневекового народного города». Чем вам не Иерусалим? Пересмотрите любопытства ради фильм «Царствие небесное» режиссёра Риддли Скотта с Орландо Блумом, увидите всё сами…