— Нам это рассказывали в академии, — закивал напарник, — егеря?
— Лейб-гвардии егерский полк. Мой предок Константин Павлович ещё в чине поручика освобождал Шипку от турок. Турецкие пушки вертикально впаяны в ограду полкового храма в Санкт-Петербурге, собора Преображения Господня. Меня крестили тоже там… Сколько себя помню, даже пионеркой, в семье всегда отмечали Яблочный Спас. Дни рождения не так важны были. Только два раза не получилось — в девяносто первом я специально раньше из спортивного лагеря приехала яблоки собирать. И путч. В девяносто восьмом не поехала в командировку, собиралась к бабушке на дачу. И дефолт. Давай паспорт, нас уже ждут в кафе. Ты иди первый умывайся…
Штативы, микрофоны, сумки, кто-то несётся вслепую, прижав палец к уху — там переговорная жабра. Останкино даже в мирное время — муравейник и пчелиный улей одновременно. Экспонента напряжения в обществе на этой кухне превращается в пожар в бане, куда запихнули буйно помешанных. По лестнице вверх задом наперёд, потому что впереди идёт сопровождаемый министр, а на ступеньку ниже репортёра — так же одними ногами видит путь телеоператор, поскольку глаза и руки у него в камере. Артистам цирка и шоу пантомимы не снилась пластика корреспондента, ввинчивающего голову в беседу двух высокопоставленных лиц, когда руки на уровне ремня брюк ещё и стенографируют услышанное. Крик, стук дверей, цокот шпилек секретарш и скользящие спортивные тапки администраторов прямого эфира. Безумству храбрых спеть тут никто не сумеет, засмеют. Романтика ночных монтажей, вёрстка, опережающая поступление версий информационных агентств, люфт для новостных молний и молниеносные комментарии. Это телевидение. Там, где человек человеку друг, товарищ и ужин, нет места привязанностям. Лишь дружба или тайная зависть. Наркотик творческого беспокойства, что всех тут оказавшихся подсаживает на иглу адреналина под названием «эфир». Фразы, цитаты, погони, перестрелки… Всё на пару, всё в полутонах, безразмерно и безотчётно. Летучки слетают с воспалённого самолюбия, как чешуя с рыбы. Взгляд в коридоре, удачный сюжет — ты халиф на час. До следующего утра.
— Доброе утро, старый!.. Угораздило тебя спозаранку дежурить, или у главных редакторов уже суточные смены? — Лена расцеловалась с высоким худощавым брюнетом, у которого глаза казались спелыми сливами, явно от пары бессонных ночей. — Уж извини, что я тебя дёрнула? Как сценплан?
— Да ты что, мама дорогая! Уже в работе, собкора загрузили планами города и недовольством жителей, девчонки роют в видеотеке старые кадры с пролётками. Эксперт, которого ты посоветовала, согласился сразу. Сказал, давно собирался выступить с разгромным заявлением. Эта дама из гильдии туристических фирм обещала синхрон в обед. Ты нам день сделала!