— Ты будешь-таки долго смеяться, — с южным говорком сказала Лена напарнику, — но Гефсиманский сад в московском прочтении расположен не там, куда ты меня вчера увлёк искушать байками про бытовую археологию. За часовней героев Плевны были яблоневые сады. Я читала в путеводителе 1905 года, что там и заезжие зверинцы бытовали. Из одного такого сбежала гиена, забралась в ограду церкви Николы на Мясницкой и шибко покусала протоиерея. Всё, мы пришли. Смотри, вот она, первая остановка.
Свернув направо с шумной Никольской, они прошли задним двором торгового центра мимо волнами дышащей на ветру маскировки много лет тут ремонтируемого здания, приблизились к аккуратной «археологической зоне». Лена потрогала крошечный микрофон у рта, наушник в серёжках временно был заменён на обычные Sony, надетые под бейсболку.
— Рита, читай Евангелие. Медленно. С чувством, с толком. Не знаю, зачем мне это надо. Пока не знаю. Вы нас видите, эй? Бе-бе-бе… Я овечка.
— Да, Лена, продолжай, — послышался в динамике мягкий баритон полковника, — это фундамент церкви святой Троицы в старых полях. Вижу.
— «Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать его смерти. — медленно и внятно прочла Маргарита. — И, связав его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю… Тогда говорит Ему Пилат, не слышишь, сколько свидетельствуют против тебя?… Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они ещё сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника сего». Евангелие от Матфея, 26… Леночка, до назначенного времени старой луны ровно минута.
Не обращая внимания на удивлённые возгласы группы туристов из Китая, что брели за гидом к памятнику первопечатнику Ивану Фёдорову, журналистка вдруг перемахнула через опрятные латунные поручни и прямо по древним надгробным камням забралась в центр киота. Её маневр согнал с места пару полицейских, но служебное рвение правоохранителей быстро заморозила красная корочка в руках Михаила. Спустившись к напарнице, он протянул ей крипту. Лена завертелась на одной ножке в каменном периметре фундамента, глядя в око средневекового калейдоскопа. Всё это стало напоминать какой-то языческий обряд.
— Что ты делаешь? Объясняй свои действия, не молчи, — ожила рация.
— На щите информационном видел? Прочти ещё раз. Церковь Троицы в Старых полях впервые упоминается в 1493 году, то есть София причём. На этом месте издревле проводились судебные поединки. То есть если следствие и судебные органы не могли разрешить конфликт или назвать преступника, спорщики выходили на поединок. Песню о купце Калашникове Лермонтова и «князь Серебряный»… Читали, помните? Считалось, что именно здесь в судебный поединок вмешается суд Божий и неправый падёт жертвой правого… Понимаете? В Иерусалиме это — первая остановка скорбного пути. Часовня Осуждения в монастыре сестёр Сиона. У нас — эта церковь. Самая старая её часть чёрным заштрихована, как раз в этом полукруге был алтарь.