— Папа, пожалуйста, — взмолился я, не желая слушать очередную лекцию от одного из родителей о том, какой другой родитель идиот.
— Полиция уже допрашивала тебя? — спросил отец, со стуком ставя стакан на кофейный столик.
— Нет. Не думаю, что она обратилась к ним.
— Ну что ж, похоже на то, что тебе не о чем беспокоиться. Она не подала заявления.
— Но она все еще может сделать это, — сказал я. — Что мне говорить, если копы заявятся ко мне?
Я не мог сидеть спокойно и все время ерзал на месте, все еще не придя в себя после разговора с Мейсоном и происшествия в баре. Я думал о нескольких таблетках, оставшихся дома в моей ванной, и жалел о том, что у меня не было при себе ни одной из них.
— Тебе ничего не нужно говорить, — решительно сказал отец. — Ни слова. Ты меня понял? Позвонишь мне, и я найму адвоката.
Было странно слышать, что он готов прийти ко мне на помощь, если я окажусь в беде. Он слишком часто делал все наоборот, настаивая на том, что я должен сам учиться решать свои проблемы.
— Мейсон считает, что я должен сам пойти в полицию.
— Мейсон просто придурок. Если бы у Эмбер или ее родителей были какие-либо весомые доказательства, они бы уже сами давно заявили об этом в полицию. А тот факт, что у них таких доказательств нет, говорит о том, что это просто будет ее слово против твоего. И в таких случаях практически невозможно вынести обвинительный приговор.
Меня растрогала его поддержка, и я был благодарен отцу за то, что он, по крайней мере в настоящий момент, полностью поддерживал меня.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что мой адвокат рассказал обо всем этом, когда та сучка, с которой я работал, обвинила меня в том, что я обещал помочь ей перевестись в дневную смену, если она переспит со мной. Но она сразу же отцепилась от меня, когда мой адвокат показал ей ее же электронные письма и сообщения в телефоне, в которых она умоляла о продолжении наших отношений. — Он сделал паузу, явно довольный собой. — Ты сказал, что Эмбер целовала тебя при всех, кто там находился? Что вы оба страстно прижимались друг к другу во время танца?
Я кивнул, сжав зубы, моментально словно перенесенный в тот волшебный момент, когда думал, что все мои мечты вот-вот станут явью. А потом, на следующее утро, начался этот кошмар, когда она закричала, чтобы я убирался из ее комнаты.
— Ну что ж, если она не обращалась в больницу или в полицию, никаких доказательств у них нет.
— Я честно считал, что она хотела этого не меньше, чем я. И я бы не стал продолжать…
Он лишь отмахнулся от меня рукой.
— Это не имеет значения. Даже если ты был грубоват с ней, любой мало-мальски грамотный адвокат сможет утверждать, что именно это ей и нравится. Что она сама напрашивалась на это. Не говоря уже о том, что она была пьяна в стельку. Никто не видел, как вы занимались сексом, верно?