– Так точно!
– У вас была возможность связаться с господином сотником?
– Так точно.
– Почему вы не сделали этого, а проявили самоволие?
– Я был вынужден действовать по обстановке.
– И что за угрозу представлял для вас автобус?
– Никакой, но я решил, что медики едут в Зареченск оказывать помощь раненым сепаратистам. Тем, кто убивал и калечил наших братьев.
– Которых, кстати, вы почему-то не взяли с собой. Хотя бы раненых.
– Ситуация складывалась…
Глинеш оборвал Скарабу:
– Мне плевать, как складывалась ситуация, на то, что погибли невинные девушки-студентки, врачи, водитель. Я хочу знать лишь одно: почему вы, заместитель сотника, имея возможность связаться с командиром, проявили своеволие? Не надо прикрываться обстановкой, ситуацией. У вас не было причин для столь скотских действий. Но, повторяю, меня интересует не сам факт уничтожения автобуса, а то, почему вы посчитали возможным принять решение самостоятельно при отсутствии какой-либо необходимости в этом? Или у вас в сотне так принято? Каждый делает что захочет?
– Никак нет. Но у меня… – Скараба рассчитывал, что новый командир разжалует его в рядовые, и был готов к этому.
Однако Глинеш перебил его и спросил:
– Вы признаете, что сознательно проявили своеволие?
Желая быстрее закончить разнос, Скараба ответил:
– Так точно. Я готов понести за это любое наказание.
– За своеволие на войне наказание одно.
– Что? – Скараба повернулся к Глинешу.
Поляк же достал пистолет и выстрелил ему в сердце.
Бывший заместитель сотника охнул, рухнул на асфальт и забился в предсмертных судорогах.
Строй вздрогнул, но никто ничего не сказал. Все с испугом смотрели то на труп Скарабы, то на нового командира.
А Глинеш спокойно вложил пистолет в кобуру, поправил ремень, указал на труп и продолжил монолог:
– Повторюсь, своеволие на войне карается смертью. Так будет с каждым, кто не выполнит приказ или совершит какие-либо действия самовольно. План на сегодня. В одиннадцать – полоса препятствий, усложненный вариант. После обеда и короткого отдыха в пятнадцать часов контрольные стрельбы из автоматов и пистолетов. В восемнадцать – трехкилометровый кросс. В остальном по распорядку дня. Вопросы?
Вопросов у боевиков не было.
Глинеш приказал:
– Пять человек первой шеренги с левого фланга, взять плащ-палатку, лопаты, вынести труп за территорию базы в лес, где и закопать. Место захоронения выровнять, утрамбовать, заложить дерном, лишнюю землю убрать. Ничего не должно указывать на то, что в лесу могила. Старший похоронной команды – крайний фланговый боец.
Боевик, стоявший с левого края первой шеренги, крикнул: