— Флягу с водкой!
Он налил бокал водки, выпил, и взор его оживился. Взяв с тарелки редьку, князь отрезал от нее толстый ломоть и жадно закусил.
— Знаешь, Демидов, тут каждое блюдо так и просится в рот. Право, я начинаю бояться за свой желудок!
Он поднялся из-за стола и приказал отнести в дормез редьку.
— Едем дальше! — коротко сказал он и пошел к выходу…
Снова вихрем понесли кони, но и после сытной еды Потемкин не повеселел. Он вздремнул, а когда проснулся, пожаловался Демидову:
— Не пойму, что со мной. Все нутро жжет. Вели остановить коней!
— Вот, кстати, и Чернигов, ваше сиятельство. Можно отдохнуть!
И впрямь, навстречу путешественникам со взгорья поплыл торжественный звон колокола.
— Где это? — спросил Потемкин.
— Встречают, ваше сиятельство. Звонят в церкви Иоанна Богослова!
— Приятный звон…
Под гуденье колоколов Потемкин въехал в Чернигов. Чувствуя себя больным, он пролежал много часов в постели и все время велел звонить в колокол, а на утренней заре вновь пустился в дорогу.
— Демидов! — наказал Потемкин, уезжая. — Поручаю тебе столь приятный звоном колокол стащить со звонницы и отправить в Екатеринослав!
Николай Никитич поскакал выполнять приказ князя. К полудню шестисотпудовый колокол спустили с колокольни, погрузили на особые дроги и повезли. Старушки со слезами провожали колокол.
Не обращая внимания на их жалобы, Демидов стегнул по коню и понесся нагонять светлейшего…
Несмотря на бешеную скачку, Потемкин опоздал в Яссы. За три дня до его приезда князь Репнин подписал в Галацах предварительные условия мирного договора с Турцией.
Узнав об этом, Потемкин рассвирепел. Он вызвал к себе Репнина и при генералитете набросился на него с упреками.
— Кто дал вам право на подобные действия? Что вы сделали? — в гневе закричал Потемкин.
— Светлейший князь, я исполнил свой долг! — спокойно ответил старик Репнин.
— Как вы смели начать без меня кампанию? — не уступал князь.
— Ваше сиятельство, я вынужден был отразить нападение тридцатитысячного турецкого корпуса визиря Боталь-бея!
Потемкин помрачнел, подошел вплотную к Репнину и в запальчивости крикнул:
— Как вы дерзнули заключить мир? Кто дал вам на это согласие? Вы поплатитесь головой за эту дерзость! Я буду судить вас, как изменника!
На лице Репнина выступили багровые пятна. Еле сдерживая гнев, он возразил:
— Ваша светлость, если бы вы не были ослеплены в эту минуту гневом, то я заставил бы вас раскаяться в последнем слове!
— Угрозы! Дерзкий, знаешь ли ты, что я через час могу приказать расстрелять тебя!
Репнин пристально взглянул на Потемкина и, чеканя каждое слово, холодно прервал Потемкина: