— Шевели булками, Хор-рвейг! Я не смогу долго дер-ржать проход!
Громогласный рык едва не сшиб с ног, и неожиданно Защитник вспомнил все. Охрана пришла в себя удивительно быстро, и в симурана полетел град пуль, а несколько воинов, раскусив Паситу, уже разворачивали к нему стволы. Транс на мгновение смазал очертание фигур, превращая людей в застрявших в паутине мух. Стрелять Пасита не стал, хоть и выучился. Просто ткнул прикладом одного, выбил оружие из рук у другого. Одновременно прикрыв себя и симурана звездным щитом, бросился к нему что есть мочи.
Защитники этого мира тоже были не лыком шиты, его пытались схватить, остановить. Оружие, сила, боевое искусство — всего вдосталь. Он встретил достойных соперников, сумевших настичь и связать его ближним боем. Неизвестно чья бы взяла.
— Поднажми, если твои девочки тебе дор-роги! — рыкнул волк, и это придало тин Хорвейгу сил.
Но и Защитники этого мира просто ловили беглеца, а он всей душой рвался домой. Их цели — несопоставимы. Пасита больше не осторожничая, смел с пути всех, кто мешал и, прыгнув, в последний момент проскочил в закрывающееся окно перехода. Инстинктивно ухватившись руками, повис на шее у парящего в нигде симурана и бросил прощальный взгляд через плечо. Как раз в этот момент Кира Дареная выскочила из лифта, закричала:
— Пасита, нет!
Поморщившись, одними губами он ответил: «Прости!», испытав легкий укол совести.
— Ну ты и здоров! Киррана-то полегче будет. Забирайся уже на спину, амбал! Несподручно лететь, — проворчал Могута. — Первый и последний раз, когда я допустил подобное!
«Что-то не заметил, что ты, кобель летающий, сильно напрягся» — подумал тин Хорвейг, но вслух спросил, осматриваясь по сторонам:
— Где мы?
Размеренные взмахи мощных крыльев, тем временем поднимали их все выше и выше — из бушующей бури в покой.
— В межмирье.
Пасита немного помолчал, осознавая и окунаясь в нахлынувшую точно прилив память.
— Ты сказал, «твои девочки», кого ты имел ввиду? — спросил он хрипло.
— Киррану тин Даррен конечно. И твою дочь, бракоделище.
Киррана тин Даррен
Закончив рассказ, тем, как я сюда попала, всмотрелась в танец языков пламени. Вдруг они на мгновение взметнулись вверх до самого потолка, сменив цвет на голубой, точно огонь в глазах тин Хорвейга, и рассыпались мерцающими искрами.
— Можешь задать вопрос, что так тебя волнует. Но выбери только один, — предложила очутившаяся рядом Хозяйка приюта.
То, что казалось таким простым, вдруг стало неимоверно сложно сделать. Спросить, жив ли Пасита? Смогу ли я ему помочь? И чем, если вместо того, чтобы что-то делать, рассиживаюсь тут и точу лясы? Я вдруг осознала, что умру, если ответ окажется не тем, какой я приму.