Вместе нам уже не быть точно.
Молча развернувшись, я пошла прочь. Глухо рыча, волк шагал следом.
— А как же Пасита, неужели про него ты забыла?
Против воли это заставило меня остановиться, точно уткнувшись носом в стену.
— Что ты хочешь?
— О, этот экземпляр тоже хорош, но не представляет для меня никакой ценности. Кстати, он-то тебя любит взаправду. Хоть с силой, хоть и без.
Обернулась:
— Зачем тебе помогать мне?
— Считай, это плата за причиненные неудобства. Или откуп, — она издала короткий смешок. — Нет, все же, скорее, обмен.
Ага. Обмен-обман. Несмотря на недоверие ей все же удалось раздуть уголек надежды.
— Отдай мне самое дорогое, что есть с собой, и в расчете.
Проследив ее взгляд, без раздумий сняла с шеи громовик тин Хорвейга, протянула ей.
— Кирра, нет!
Рык волка запоздал, а хитромудрая богиня тут же возникла подле меня, окутав нас подобием мерцающего щита, по поверхности которого струились вязью кроваво-красные символы. Снаружи бесновался Могута, грудью бросаясь на преграду и не в силах ее преодолеть, внутри же не было слышно ни звука.
— Давай же!
Богиня ухватила меня за руку, ее глаза полыхали багрянцем, и я поняла — громовик ее интересует меньше всего…
Закричали разом. Нутро скрутило в тугой узел, показалось, что по капле из меня выдавливают жизнь. Это продлилось совсем недолго, в ладони потеплело, и лже-Пайшан, отдернув руку, принялась ее баюкать. Громовик на моей ладони ярко сиял чистым золотом, ему вторил голубым светом клинок в ножнах.
— Что это такое?! — визгливо, точно Глафира, Саршан-хо показала мне след на трясущейся руке.
Там, где «солнцеворот» коснулся ее кожи, остался четкий отпечаток свежего ожога, на котором даже просматривались буквы: «Тин Хорвейг». В этот миг за пределами кокона сверкнула молния. В ее свете огромный волк разворачивал неведомо откуда взявшиеся крылья. Удар лапой, и кокон рассыпался мерцающей пылью.
— Еще встретимся, Могута!
Взвизгнула панически Саршан-хо и исчезла.
«Надо торопиться, скорее садись!»
Крылатый белоснежный волк выглядел совершенно незнакомо, но голос в голове определенно принадлежал Вожаку, и я послушалась, только надела на шею громовик и убрала под одежду. Никому не отдам!
«Как ты могла ей поверить? Как могла забыть о ребенке?!»
Я вздрогнула и вдруг снова оказалась на белом диване. Высоко и ровно горел в очаге огонь, будто довольный новой историей, всё так же внимательно смотрели на меня девушки, моя рука точно сама собой легла на живот.
А тем временем…
Пасита тин Хорвейг
Пасита тин Хорвейг равнодушно наблюдал, как наполняется кровью очередная колба. Он уже привык к этой процедуре и даже больше не пытался оторвать доходяге-лаборанту очкастую башку.