А в соседней горнице вдруг наступает тишина; необычная, мертвая тишина. И среди этой тишины гремит один голос, патетически подрагивая, как лист на березе. Говорящий словно стоит где-то на вершине холма, а тишина осела внизу, у подножия.
Марцихази встает, дверь настежь распахивает. В горнице Шандор Пап декламирует Петефи:
Французский край почти второй обетованный,
Он сущий рай земной и лучше Ханаана.
Вот на него зачем точили турки зубы
И вторглись в этот край своей ордою грубой.
Когда в страну пришла венгерская подмога,
Враг буйствовал вовсю, уже награбив много…
— Что это он? — спрашивают женщины шепотом.
— Не слышите? Декламирует стихи Петефи, все подряд.
— Господи боже… с первого до последнего?
— Конечно. До полудня будет рассказывать, но расскажет. Если потолок на него не рухнет…
А Шандор Пап все гремит:
Утешься, — убеждал венгерский полководец. —
Управу мы найдем на этот злой народец…
[17]И трясет поднятыми кулаками, и волосы на голове у него стоят дыбом, как щетина.
Пирошка с матерью и с Тарцали домой идут. Все трое молчат. Тарцали зябнет в своем пиджачке, ногами топает, руками по воздуху бьет, чтобы согреться.
— Эй… а куда это ты пальто свое дел? — заинтересовалась вдруг Пирошка.
— Если бы знала, не спрашивала бы…
— Куда, куда. Невеста в нем сбежала! — сердито говорит вдова.
Пирошка не смеет больше расспрашивать; боится, как бы не услышать что-нибудь такое, что девушке слышать неприлично. Да они уже и к дому подходят. Тарцали останавливается; остается проститься и домой бежать, пока совсем не закоченел. Однако вдова уже определила про себя его судьбу: ладно, этот парень не хуже, чем тот проходимец, Красный Гоз. Неплохо бы отдать за него Пирошку…
— Зайди уж, что ли… ни дна вам ни покрышки. Дадим тебе одеть что-нибудь. А то ведь и до дому не дойдешь…
Тарцали это подходит. Мороз очень уж крепкий… да и полклина земли, хата опять же… Заходит.
Вдова уже под самыми окнами спохватывается, увидев, что лампа горит в хате. Ох ты, ведь здесь еще Геза, еще одно чудо-юдо… Черт побери, и чего она в чужие дела всегда влезает? Дернуло ж ее пожалеть его, в доме оставить…
— Кто это у вас? — удивляется Тарцали.
— Иди, иди, там узнаешь.
Геза в одиночестве сидит за столом, читает. Перед ним толстенный том: «Библиотека семейного романа».
— Ты что здесь делаешь, Геза?
— Читаю вот. Хе-хе… Чудные же здесь людишки, я вам скажу…
— Какие людишки? Где?
— А в книге. Лади вот. И этот гентлеман, — (так и говорит, как написано[18]) и, поглаживая книгу ладонью, смотрит на вдову.
— А где ж эта… жена-то твоя?
— Дьяволу она жена, а не мне. Да я и не знаю, где она.