— Вот, слышь-ка, съездил я тебе, а недоволен остался, — жует Сито шкурку. — А больше, думаю, ты все равно не согласился бы…
Хохот стоит над курганом. Словно после дождливого дня выглянуло наконец солнце.
Красный Гоз подзывает Тарцали:
— Поди-ка сюда, кореш, — отходит в сторону. — Видишь эти бабы?
— Вижу.
— А что, если бы они выше стали?
— Да ведь… хорошо бы, что и говорить, да только… А вообще-то все равно земля здесь перемешанная, нанесенная, так что я думаю…
— Конечно. Придем вечером, после ужина и… — теперь Красный Гоз уже окончательно все решил. Что ж, раз дорого стоит развод, значит, надо добывать деньги где можно. Чтобы Борку продать, без тягла остаться? Нет, этого не будет. Ребенка по матери записать? Этого он не допустит. Пусть хоть весь свет перевернется вверх тормашками. Потому что какой смысл в том, что свет стоит, как стоял, если и он, и Марика, и мать, а потом и ребенок будут нищими; вечно на других работать! Нет, он из кожи вылезет, а добьется, чтобы судьба повернула туда, куда ему надо. А не куда кривая вывезет.
Хорошо знает Красный Гоз: и у него самого, и у всей семьи нет другой опоры, другой надежды, кроме его молодости и силы, кроме его трудолюбивых рук. В этом — весь его капитал. Как у мельника — в мельнице, у Жирного Тота — в нажитом правдами и неправдами состоянии, у секретаря — в его должности, у священника — в церкви. Стало быть, с умом надо пользоваться этим капиталом, чтоб не растратить его раньше времени, не надорваться ненароком, здоровье не потерять…
Чувствует он, что один на один стоит против целого мира. Там, на той стороне, огромные поля, свиные и конские стада, скрипучие тачки, бедняцкие хаты и белокаменные помещичьи усадьбы-замки, тучные нивы, а здесь — он, Красный Гоз, один под порывами ветра, под палящим солнцем. Там — враждебные силы, которые только и хотят, чтобы он старательней и быстрее работал заступом, полнее нагружал тачку. И притом поменьше денег просил. А для него каждый час, каждый взмах — борьба. О, каким изворотливым, каким осторожным надо быть в этом вечном бою! Ведь один лишь плохо рассчитанный шаг, неверное движение — и пропал его капитал, проиграна битва. Ногу напорет на ржавый гвоздь, на измазанное в навозе стекло или хотя бы оступится в незаметную под травой ямку — и пиши пропало. Можно суму вешать на шею. Ребенок останется без отца, Марика — без кормильца, без мужа. А мать — без опоры на старости лет.
Вот какие мысли роятся у него в голове в то время, как руки орудуют лопатой, напрягаются мышцы, а мозг проделывает сложнейшие расчеты. Как из ничего сделать что-то. Уж коли нет надежды найти клад в кургане, значит, нужно в другом месте, другой клад искать…