После ужина вышел он на крыльцо покурить. Марика тут же салат рубила утятам. Мать в горнице двойняшек умывала, в постель укладывала. Сел Йошка на порог возле Марики.
— Живешь вот на свете и не знаешь, сколько у иных горя, — говорит он вдруг.
— Мм… что?
— А вот… ушла ты домой, и тут подходит ко мне жена Макры. Кума твоя, Илонка Киш. И начинает жаловаться, что, мол, так и так…
— Ага. Жаловалась, значит. Насчет того, что детей нет, так?
— Ну… и насчет этого тоже. А еще… — и рассказывает все, что представилось ему как мрачная, черными буквами выписанная трагедия. Илонкина трагедия. Рассказывает, а Марика слушает. И вдруг замирает у нее в руке нож; неподвижным взглядом смотрит она в черноту двора. Не мигает, смотрит, пока глазам не становится больно. И, не дождавшись, пока Йошка кончит, перебивает его.
— Послушай-ка меня, Йошка. Я не могу быть лучшей женой, чем есть. Может, она или другая какая-нибудь баба лучше была бы, чем я. Дети были бы лучше или любила бы тебя сильнее, уважала бы — словом, все может быть. Только одного быть не может.
— Ты о чем?
— О том, что никто не встанет между нами: ни она, ни другая. Потому что я тогда сразу глаза тебе выцарапаю. Уж насчет этого можешь быть спокоен. Не забывай этого!
— Да Марика!
— Ладно, ладно. Сам потом увидишь. Мне-то ведь голову не задуришь никакими слезами. Детей у нее нет? И не будет у нее детей, пусть хоть вся деревня старается. Потому что она — как телега худая. Все из нее вываливается. Теперь, вишь, за тебя она взялась? А у тебя-то глаз нету, что ли? Открой их, пока не поздно, а то беда будет, это я тебе говорю. Меня она, вишь, любит… Дети ей наши нравятся… Эх!.. Да не может такая баба никого любить… — страшные вещи говорит Марика. В словах не стесняется. Йошка только моргает: никогда еще не видел он Марику такой, не слышал от нее таких слов. Совсем это новая Марика, отчаянная и задиристая. У этой Марики и сила, наверное, — дай бог мужику с ней справиться… Пожалуй, он уже и не слышит Марику, возбужденную ее речь, а думает над тем, что, ей-богу, у нее найдутся силы, чтобы выполнить все, что говорит. Думает о ее маленьких, но крепких руках, которые так хорошо умеют обнимать… Интересно, могла бы она бить… убить человека?.. Обнимать, копать, варить, скотину кормить — все это она умеет отлично. Пожалуй, сумеет и убить и глаза выцарапать.
Да, жена его — сильная женщина. Сила эта дана ей на то, чтобы детей выносить, родить на свет. Но еще больше сил у нее запасено, чтобы сохранить себя как мать и как жену. Красивой и здоровой.