Им было с чем сравнивать, потому что пару лет назад Вера засобиралась в кино без сестры, поехала в центр, посеяла телефон и деньги и не придумала ничего лучше, чем стопануть машину. Разумеется, не было удивительно, что водитель довез ее до дома, потому что всяких психов, как ни крути, все же довольно низкий процент, и требуется, все же, роковой случай, чтобы с ними совпасть, но сама вероятность того, что Вера могла и не доехать, не то что ужасала, даже слова не было, чтобы описать этот взгляд на вероятную пустоту всего того, что могло произойти. На это примчался, бросив все дела, даже Владимир (в травматологию, например, он не стал спешно собираться, а только чуть позже заценил свеженький гипс), Владимир и Лена, сами себя накручивая, орали на воющую от страха Веру, пугая ее, может, почище, чем сделал бы это гипотетический маньяк, в подвале которого Вера могла оказаться.
Массажистка, которая появлялась каждые полгода, чтобы править появившийся у Веры сколиоз и как раз попавшая на то, что можно было назвать эхом этого скандала, с восхищением глядела на затылок массируемой девочки и смеялась. Впрочем, тогда, как бы устав уже ругаться, смеялись уже все. «Если так все будут делать, халтуры не останется, — сказала массажистка. — Ты давай, Верка, осторожнее, рановато ты мужиков на тачках пытаешься склеить, хоть баллончик с собой бери, не знаю». Она же рассказала, как сын знакомой поехал на дачу к бабушке, что делал уже многократно, но так и не доехал, уже несколько лет так его никто и не видел. «Почему-то всегда что-то если происходит, то не там, откуда, вроде, должно прилететь, а вообще непредсказуемо, хотя потом думаешь, что именно там и не доглядели, — сказала массажистка. — Анька, ты-то как? Все такая же тихая и серьезная, или просто копишь, чтобы потом под конец школы выдать?»
Да, Аня. Володя как-то заметил: «Все Верка и Верка, она у нас себя не чувствует, как Лелишна из рассказов Зощенко? Не будет проглоченных металлических шариков в итоге?»
Лена не знала. Так и ответила. Вокруг Веры, правда, имелась всегда эта суета, беготня, связанная то с очередной какой-нибудь травмой, будь то ожог, сотрясение мозга, вывих, загноившаяся царапина, полученная от уличной кошки, то с музыкальной школой, с каким-нибудь очередным отчетным концертом или подготовкой к очередному школьному празднику, для которого Вера что-нибудь разучивала. Аня, с ее тихими увлечениями вроде посещения изостудии, вечерними зависаниями над альбомом в попытках перерисовать персонажей из мультфильмов и аниме как-то стушевывалась на фоне сестры. Видимо, двоюродная сестра Лены Ане очень нравилась, потому что Аня, подражая ей, решила учить какой-нибудь из восточных языков, хотя явно не без влияния аниме, решила она учить японский, но решительно отвергала все советы родных и близких заняться этим серьезно, т. е. пойти к репетитору, так что выглядело это просто как безобидное баловство, а не настоящие упражнения в японском. Лена знала, что сама была такой тихушницей, она видела, что Аня — проекция ее самой, поэтому подозревала в ней все эти завистливые мысли и некоторую враждебность к другим людям, которые посещали ее в детстве. Лене это совсем не нравилось в дочери. Она пыталась показать Ане, что любит ее, потому что на самом деле любила, просто возможностей показать ей, что так же, как к Вере, она может мчаться в больницу, так же, как Вере, может менять повязки, сидеть у ее постели, у Лены не было. Однажды, когда Вера лежала в больнице с аппендицитом, Лена посмотрела с Аней японский мультсериал про девочек-убийц. Единственное, на что хватило любви Лены к Ане — это не запретить дочери смотреть эти сериалы сразу же после того, как все эти нарисованные девочки, за вычетом одной (умершей по ходу сюжета), исполнили в конце «Оду радости» Баха. Лену отчего-то потрясло, что это была именно «Ода радости», она пробовала изобразить энтузиазм, когда дочь повернула к ней восторженное лицо, стала объяснять про начинающую и заканчивающую сериал музыкальные темы. Сама себе не в силах объяснить, почему увлечение дочери так ее оттолкнуло, Лена попробовала прикинуться заинтересованной, однако Аня все поняла и просто перестала смотреть аниме, если Лена была дома.