— Здорово, Волколамск, — сказал Михаил, когда услышал голос Лены. — Не занята?
— Кто там? — крикнула бабушка из прихожей.
— Да так просто, — крикнула Лена в ответ. — Не тебя!
— Я у Вадика, когда телефон твой выяснял, так и не запомнил, как тебя зовут. Таня? Оля?
— Лена меня зовут.
— А, ну точно, как реку, да.
Лене такое сравнение, в принципе, пришлось по душе. Если бы Михаил принялся запоминать ее имя через Елену, похищенную Парисом, во всем этом был бы элемент флирта, который Лене показался бы неловким (Сережа весь мозг ей когда-то вынес Парисом, проводя некие малоочевидные параллели между судьбой Париса и своей). Телефонный голос Михаила был гораздо приятнее того уличного, который Лена слышала: гораздо моложе, ниже, без съезжания в сиплость. Было бы неплохо, если бы телефонный голос Михаила оказался внутри мрачного однокурсника.
— Нового ничего нет? — поинтересовался Михаил. — А то у меня есть.
— Не, мне завтра в институт, — отказалась Лена.
— Ну, давай тогда расскажи, как дошла до жизни такой, — с добрым смешком предложил Михаил.
— Тоже идея так себе, — ответила Лена.
— Дома кто-то?
Лена утвердительно мыкнула.
— Значит Блока ты читала? — тут же нашелся Михаил. — А что читала? Этот трехтомник, который в конце восьмидесятых издали? Это, кстати, заметно. Там выхвачено из середины его творчества, а ранние и поздние его вещи уже обойдены стороной, потому что очень уж отмороженные. Сейчас-то стесняются издавать, не говоря уж…А Пастернака ты читала? У него все безобидно, но там есть одно «но».
— Это которого Нобелевской премии лишили?
— Да, буквально на полпути до церемонии, а потом из союза писателей вышибли за этот позор, что он стране нанес, за скандал, когда оказалось, что у него к роману прилагается подборка стишков, что поэт писал, про которого роман. Когда оказалось, что он не поэзией занимался, а литрой. А потом еще и фильм сняли в США по роману, так там для него вообще ад начался. Читала?
— Нет, не читала, — сказала Лена, потому что решила уже про себя, что лучше Блока все равно никого нет.
— Зря, — сказал Михаил с осуждением. — Раз уж ты в тему начинаешь потихоньку проникать, то стоит прочесть. Но дело-то, вообще, не в этом. У меня есть подборка из этого романа самиздатовская, там не все стишки, но то, что осталось, просто даже не могу сказать, что это. У тебя видно, что ты ищешь эффекта, у меня тоже наверняка видно. У него это естественно совершенно. Наши хитрости видно, даже отмечаешь про себя: «Ага, вот тут хорошо! Как необычно, но точно! „Больше угрей, чем самого лица“».