большое «если».
Я жду, пока медсестра отключит пациента от разнообразных трубок и проводов, которые связывали его с аппаратом жизнеобеспечения, и переместит безжизненное тело на ожидающую рядом каталку. Затем я подхожу к ней. На сей раз я не пытаюсь двигаться бесшумно: я хочу, чтобы она слышала мое приближение. Медсестра действительно поднимает голову и смотрит на меня, не выказывая ни малейших признаков страха. Вблизи она кажется необычно бледной, под ее глазами темные круги. Труп на каталке перед ней выглядит гораздо более жизнерадостным.
– Привет! – говорю я небрежным тоном. – Я Джон из техподдержки. Кажется, я свернул куда-то не туда. Вы не могли бы показать мне, где здесь выход?
– Здесь никто не сворачивает не туда, – отвечает медсестра, не сводя с меня глаз.
Она знает, что меня тут не должно быть, но, по всей видимости, ее это нисколько не волнует. Я бы сказал, что у нее вид абсолютной покорности. Если бы я вытащил мачете и пригрозил, что изрублю ее на куски, она бы, наверное, даже не дрогнула.
– Все когда-то случается в первый раз, – весело сообщаю я.
– Чего ты хочешь? – спрашивает она, приступая сразу к делу. – Говори быстрее, пока никто не явился.
Я понимаю, что это мой шанс.
– Я хочу прекратить все это, – говорю я. – Но сперва мне надо отсюда выбраться.
Чувствуя, будто стою над пропастью, я жду ее ответа. Я вижу два пути развития ситуации, и в конце одного из них я должен буду нокаутировать женщину. Со временем мне придется смириться с этим – если это время наступит.
– Хорошо. Тогда полезай вниз, – говорит она, показывая на каталку.
Между лежаком и колесами я вижу длинную металлическую полку. Я оглядываюсь по сторонам.
– Разве здесь нет камер?
– Системы наблюдения можно взломать. Они не устанавливают камеры здесь, внизу. Вместо этого они наблюдают за нами. – Медсестра стучит пальцем по электронным часам на своем запястье. – Эту штуку невозможно снять. Они знают обо всем, что я делаю. Я не могу никуда деться. Все мои движения отслеживаются двадцать четыре часа в сутки.
Еще бы. Едва ли Компания захочет, чтобы известие об их человеческом питомнике просочилось наружу.
– А что будет, если вы сделаете что-то недозволенное? – спрашиваю я.
Например, поможет незваному гостю бежать.
– Не знаю, – ее голос слегка дрожит. Она снова показывает на полку под мертвым пациентом. – Лезь туда. Быстро. Пока не пришел никто из докторов.
Я втискиваю свое непомерное тело на полку, улегшись на бок и подогнув ноги. Медсестра накрывает труп простыней – свисающих концов едва хватает, чтобы меня закрыть. Мои мозги прыгают внутри черепа в такт колесам, катящимся по бетонному полу. Я изо всех сил убеждаю себя, что знаю, что делаю.