Она смотрит на него не отводя глаз, как олень на приближающуюся фуру.
– Будьте добры, оставьте нас!
Чары спадают, и медсестра кидается прочь.
Когда Мартин снова поворачивается ко мне, от его добродушия не остается и следа.
– Мне казалось, мы договорились, что ты будешь вести себя прилично! – цедит он сквозь сжатые зубы.
Я никогда не умел вести себя прилично. Мне следовало бы держать язык за зубами, но я не могу смотреть, как Мартин упорно убеждает себя, что он не убийца.
– Марлоу присутствовал при том самом несчастном случае, в котором едва не погибла моя лучшая подруга. Предполагалось, что он не останется в живых – но он выжил. Поэтому Компания подстроила ему другой несчастный случай.
– А знаешь что? Тодд был прав: ты действительно маленькая мразь! – рявкает Мартин. – Я тут пытаюсь объяснить тебе мою работу, а ты распространяешь идиотские теории заговора…
– Это не теория, – говорю я. – То, что произошло с Марлоу, не было случайностью. И его нынешнее состояние – вовсе не кома.
– Не говори глупостей! – фыркает Мартин.
Прежде чем он успевает меня остановить, я делаю шаг вперед и вытаскиваю иглу из руки Марлоу. Затем срываю с его лица щиток. Глаза Марлоу открыты – широко открыты, – и видно, что он до смерти перепуган.
– Ты что, совсем спятил? – яростно шепчет Мартин. – Медсестра! Медсестра, вернитесь, у нас проблема…
Он останавливается. Он тоже это видит: губы Марлоу шевелятся.
– Боже милосердный! – стонет Мартин.
– Вы уверены, что вам сейчас действительно стоит призывать Господа? – спрашиваю я. – Потому что у меня такое чувство, что он не очень-то вами доволен. Вот вам правда, Мартин: люди, которых вы здесь складируете в капсулах, – совсем не овощи. Может быть, они покалечены, но у них нет никакого «синдрома запертого человека» или чего-либо подобного. В коме их держат препараты, подмешанные в капельницы. И может быть, кто-то из этих людей действительно попал в аварию, но я знаю по меньшей мере четырех подростков моего возраста, которые находятся здесь только потому, что Компании нужно, чтобы они были здесь.
Мартин потирает глаза, и я думаю, что, возможно, мне удалось его удивить. Потом он вздыхает и подбирает иглу, свисающую с капельницы на конце тонкой пластмассовой трубки. Он кладет ее на грудь Марлоу и поднимает взгляд на меня.
– Я знаю, – произносит он. Его гнев испарился. Он выглядит обессиленным. – Хотелось бы мне этого не знать, но я знаю.
Губы Марлоу перестают двигаться, из уголка его раскрытого рта выбегает тонкая струйка слюны. Мартин забирает у меня экран и снова водружает его на лицо Марлоу.