Емельян Анатольевич поцеловал Люсю в маковку.
- Дети осудили меня, как они выразились, за антиобщественный вкус.
- Петров тягу у вас проверит! - прокричал Кочегар и подтолкнул Петрова вперед.
Петрову было стыдно; но он все же прошел в жилище Емельяна Анатольевича. Оно было обширно. Гораздо обширнее помещения No1, где жили Шурики. Надувные матрацы, покрытые новенькими пледами, казались лодочками на черном озере.
Помещение No2 уходило в темноту: пол, потолок и стены теряли в темноте свою соразмерность, они как бы вытягивались в тоннель - в трубу, из которой шел непрерывный зов, похожий на шум прибоя.
Петров потряс головой, ему показалось, что там, в призрачной дали, стоит еще один Кочегар и манит его. Петров еще энергичнее потряс головой, приподнялся на цыпочки и резко опустился на пятки - это ставит мозги на место. Поднес спичку к вытяжному шкафу. Огонь оторвался и улетел, красный, как лепесток мака.
Петров не удержался, спросил:
- Так и живете?
- Я же говорю вам, - улыбнулся Емельян Анатольевич. - У Люси душа золотая. Мы в театр ходим. В кино. Иногда в ресторан. До Люси я не жил, если сознаться.
- Всего вам хорошего, - сказал Петров. - Совет да любовь.
Когда Петров и Кочегар вышли в коридор, Кочегар обнял Петрова за плечи.
- Ну что, друг Петров?
Глядя на буквы "М" и "Ж", Петров спросил печально:
- Тут у вас все в ажуре?
- Как в аптеке. Жильцы аккуратные. Петров, она его и похоронит. Закроет его счастливые светлые очи.
- Как-то мрачно.
- Чего же тут мрачного? Как сказал поэт: и жить, и умирать нужно с ощущением счастья.
- Но какое же счастье жить в подвале?
- Может, ты в своей двухкомнатной квартире живешь счастливее?
Душа Петрова не чирикала - душа молчала. И страшно стало Петрову. Захотелось кефира, кухонного тепла, бумажных салфеток и мягкого хлеба с маслом.
- Где ты этого Емельяна нашел?
- А я его и не терял. Мы с ним брали город Моздок. Потом меня ранило. В Ленинграде встретились.
- Еще помещения есть? - спросил Петров.
Кочегар повернул его к двери с табличкой "Помещение No3".
- Самое маленькое. Пока не занято. - Сказал и открыл дверь.
У стены стояли стол - столешница в конопушках, прожженных сигаретами, и скамейка, когда-то зеленая, но отструганная.
Кочегар и Петров сели.
На противоположной стене холмилась саванна. Широкогрудые быки стояли, опустив маленькие заостренные головы к рыжей земле. Вокруг них танцевали гибкие охотники с копьями. Движения охотников были легкими, ритм торжественным. В белесом небе кружили птицы.
- Охота. Потом праздник, - сказал Петров. - Красный цвет. Цвет праздника - цвет охоты. Самый древний цвет, приносящий радость.