– Тогда какой-нибудь легкий супчик, – сказала Брита. – Я и так растолстела.
– Что ты такое говоришь?! Ты в идеальной форме.
– Правда?
– Не сомневайся. Ты – само совершенство.
Лицо ее смягчилось. Она ощупала свои бедра:
– А эти… из журнала «Илуштрасан» уверяют, будто я отяжелела.
Фалько лучезарно улыбнулся. Вытащил черепаховый портсигар и предложил Брите сигарету.
– А эти, из журнала «Илуштрасан», – просто идиоты.
Брита наклонилась над столом, потянулась сигаретой к огоньку серебряной зажигалки «Паркер-Бикон».
– Смотри, ты где-то намочил рукав, – сказала она.
– Да, – Фалько закурил сам. – Забрызгал, когда руки мыл.
– Вот недотепа…
– Что есть, то есть.
Они курили в ожидании заказа. Мигрень у Фалько прошла. Брита говорила о своей работе, о том, какие прекрасные сборы делает ее ревю, о контракте на участие в новом спектакле, который поставят через два месяца. О предложении сняться в кино. Фалько внимал ей заинтересованно и сердечно, постоянно глядя в глаза и всем своим видом показывая, что ловит каждое ее слово, вовремя, словно по сценарию – а в сущности, так оно и было, – подавая уместные реплики и задавая нужные вопросы. В числе твоих самых гнусных дарований, сказал ему однажды адмирал, – умение слушать так, будто от того, что ты услышишь, зависит твое будущее и сама жизнь. И нет на свете ничего важней. А когда жертва раскусит трюк, будет поздно – уже сперли бумажник или всадили клинок в пах. А если женщина – затащили в постель.
– Куда двинем отсюда? – поинтересовалась Брита.
– Не думал еще об этом.
Фалько не соврал. Голова его была занята другим – мыслями о конверте в кармане, о погибшем связнике, о республиканском агенте и его сбежавшем напарнике, который сейчас, наверно, уже ввел начальство в курс дела. О том, что предпримет лиссабонская полиция. О проспекте «Норддейчер Ллойд, Бремен» и об отношении перечисленных там судов к точным данным, которые надлежит сперва расшифровать, а потом передать в Национальную информационно-оперативную службу. В сущности, можно особенно не торопиться, сеанс связи назначен на завтра, но даже красота женщины, сидевшей напротив, не могла унять обуявшее Фалько беспокойство. Что-то в содержимом этого конверта и в том, что случилось полчаса назад в Алфаме, было не то… Не то, чем хотело казаться. Концы с концами не сходились, и Фалько знал, что не успокоится, пока их не сведет.
– Еще налить?
Он наклонил горлышко бутылки к ее бокалу. Улыбка Бриты показала, что последние тучки рассеялись. Лед растаял. Все в порядке.
– Спасибо, любимый.
В порядке-то в порядке, но Фалько уже несколько раз с ней переспал. Четыре раза, если быть точным: один в отеле «Паласио до Эшторил» и три – в ее роскошной квартире на проезде Салитре. Он не ждал какой-то ошеломительной новизны, кроме очередного, пусть недолгого обладания этим великолепным телом, которое, хоть хозяйка его и не отличалась особой изобретательностью или богатым воображением, легко, обильно и, можно сказать, отзывчиво отворяло все свои сокровенные шлюзы. И значит, речь о том, стоит ли ради двух-трех приятных часов возвращаться, подняв воротник пиджака, сунув руки в карманы, в отель на рассвете, когда дворники уже начнут поливать мостовые: Фалько не любил рисковать, ночуя в чужих квартирах. Вот, значит, какое возникает неудобство. Да и вообще перспектива – не из самых лучезарных.