– Отлично справляешься со своим делом, дружище, – сказал он едва ли не торжественно. – Меня не обманули. Ты и впрямь молодчина.
Машинально потирая затылок, юноша благодарно улыбнулся. Внезапно и простодушно. Фалько он сейчас напомнил щенка, которого приласкали.
Было четверть десятого вечера.
Фалько подумал, что капитан Кирос – приземистый, плотный, широкоплечий и приплюснутый, как кирпич, – похож на свое судно и столь же непривлекателен. На нем были очень мятые полотняные брюки, серый пиджак, не сходившийся на животе, и белые парусиновые туфли. Совершенно голый загорелый череп уравновешивался рыжевато-седой бородой. По лбу и кистям шла густая россыпь веснушек, а глаза были голубые, как у викинга. Рот он открывал лишь в случаях крайней необходимости, а если все же говорил, то с отсутствующим видом и глядел при этом сквозь собеседника, словно обращаясь к кому-то невидимому у того за спиной. Всякий раз, как Фалько отваживался задать вопрос, капитан «Маунт-Касл» отвечал не сразу, а после такой паузы, что можно было подумать – он не услышал сказанное.
– Возможно, – сказал он.
Фалько, теряя терпение, поморщился. Они разговаривали уже минут десять в гостиной Мойры Николаос – хозяйка сразу после прихода капитана оставила их наедине, – и он успел заметить, что Кирос питает пристрастие к обособленным наречиям, и казалось, что каждое из них заключает или, напротив, предваряет долгое безмолвное размышление, которое на неуклюжих колесах медленно проехало или вот-вот пустится в путь где-то внутри его головы.
– Возможно, – повторил Кирос, сдвинув брови так, что вертикальная морщина меж ними стала похожа на шрам от ножа, а Фалько с беспокойством подумал, что орешек ему попался крепкий. Он видел, как капитан поднимался по лестнице от подножия стены, раскачиваясь на ходу, словно не доверял подозрительной земной тверди и ожидал, что вот-вот предательский удар волны в борт заставит его потерять равновесие.
– Война будет долгая и тяжкая, – настойчиво сказал Фалько, предложив ему закурить. – И Республику разорвут в клочья поражения на фронтах и внутренние распри.
Капитан Кирос бесстрастно смотрел в одну точку, находящуюся чуть выше макушки Фалько.
– Может быть, – пробормотал он. – А может быть, и нет.
Из открытого перед ним портсигара он наконец выцепил сигарету. И не наугад, не первую попавшуюся, а ту, что выбирал и облюбовывал – такое складывалось впечатление – по крайней мере, пять секунд. Потом откинулся на спинку кресла, обитого тисненой кожей, и, достав собственные спички, закурил.