– Эта стычка наших команд на берегу… – начал Навиа. – Ну, вы знаете – с англичанами… Я за это дело получил замечательный фитиль от начальства и от британского консула.
Кирос кивнул, что заняло у него добрых пять секунд.
– А я – из Валенсии. Ну, и от консула тоже, само собой.
– Пришлось даже увидеться с командиром «Борея» и поплясать перед ним вприсядку. Надменный Альбион принял мордобой близко к сердцу… «Я полагал, что вы воюете с Республикой», – сказал он мне очень злобно.
Фалько заметил на лицах обоих моряков улыбку. Пусть едва заметную, лишь чуть обозначенную, но несомненную. Сначала она скользнула по губам Навиа, при его последних словах. Потом, спустя миг, показавшийся очень долгим, пришел черед и Кироса. Потом – еще на миг – она задержалась у обоих. Потом, словно бы случайно, хотя Фалько знал, что это не так, взгляды их сошлись в одной точке, и точкой этой была бутылка коньяка на столе. Тем не менее никто к ней не потянулся. Первым нарушил молчание Навиа:
– Полагаю, вы оставили всю команду «без берега», как и я – свою.
– Точно так.
– Братание ни к чему хорошему не приведет. А после этого побоища оно вполне реально. Как ни крути, мы все же враги. Идет война – не следует об этом забывать.
Улыбки погасли. Кирос молча провел ладонью по голому загорелому темени в крапинках веснушек. Навиа продолжал с печалью во взоре созерцать коньяк.
– Хотелось бы прояснить ближайшее будущее, – сказал он вдруг.
Кирос, не говоря ни слова, медленно кивнул.
– Что думают обо всем этом ваши люди? У вас ведь судовые комитеты и всякое прочее… Что они там обсуждают?
– Мои люди ничего не думают. Чтоб думать, у них капитан есть.
– На корабле демократии быть не может, – улыбнулся Навиа.
– Конечно, не может.
– Приятно слышать такое.
– Мне приятно, что вам приятно.
Навиа взглянул в окно.
– Из Танжера вам не выбраться, – сказал он. – Делайте, что хотите, но я буду ждать вас на выходе или догоню в море. Едва лишь вы покинете трехмильную зону нейтральных вод, я вас остановлю.
– Республика считает нейтральными водами шестимильную зону.
– Для такого случая мы применим британскую доктрину: три мили – а дальше начинаются международные воды.
Издалека донесся протяжный крик муэдзина, сзывающего правоверных на вечернюю молитву.
– Как только выйдете за пределы нейтральных вод, я догоню, – настойчиво сказал Навиа. – Подам сигнал «Застопорить ход, лечь в дрейф!». Если не подчинитесь…
– Откроете огонь.
Кирос произнес эти два слова без нажима, спокойно и задумчиво.
– Мне случалось терять судно, – продолжал он, словно про себя. – Танкер. Назывался «Пунта Аталайя».