В 1968 году в возрасте восьмидесяти четырех лет умерла мать Маленкова Анастасия Георгиевна, которая с тридцатых годов работала директором санатория под Москвой в поселке Удельное. Маленков написал заявление о выходе на пенсию и, не спросив разрешения, вернулся в Москву, чтобы похоронить мать. Жить Маленкову с женой было негде. Остановились у дочери. Потом Валерии Алексеевне Голубцовой разрешили вступить в кооператив, и в 1973 году они получили двухкомнатную квартиру на 2-й Синичкиной улице. В 1980 году им дали квартиру получше (тоже двухкомнатную) на Фрунзенской набережной.
На пенсии Маленков интересовался экологией, биосферой, физикой. Много читал. Мемуаров не писал.
Голубцова страдала от стенокардии и болезни Паркинсона. Маленкова мучила почечнокаменная болезнь. В больницу их положили одновременно. Валерия Алексеевна скончалась 1 октября 1987 года. Георгий Максимилианович, более крепкий, умер в ночь на 14 января 1988 года.
Он прожил восемьдесят шесть лет в стране, где мужчины в среднем не доживают и до шестидесяти.
— Пришло сообщение о смерти Маленкова, — сказал Горбачев на заседании политбюро. — Нужно ли публиковать официальное сообщение?
Решили не публиковать. Перестройка была в самом разгаре, но для членов политбюро Маленков оставался членом «антипартийной группы». Стали обсуждать, где хоронить? Разрешили похоронить Маленкова рядом с телом жены на Новокунцевском кладбище.
Многие сталинские соратники чуть-чуть не дожили до ста лет. Помимо природного здоровья от всех испытаний их спасала устойчивая нервная система и полная безжалостность. Ни самоубийство брата, ни ссылка жены, ни арест сына не могли нарушить их олимпийского спокойствия и поколебать готовность служить Сталину.
Зачем геронтологи ездят на Кавказ и просят горцев поделиться секретами своего долголетия? Надо понять, как эти люди чуть-чуть не дотянули до ста — Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович?
Работа без отдыха, ночные бдения, переменчивый нрав хозяина, низвержение с Олимпа — как они все переносили?
Вероятно, спасало полное отсутствие совести, чести, сострадания к чужим несчастьям и чувства собственного достоинства… На трибуне мавзолея лица казались такими значительными, жесты — исполненными особого смысла. При ближайшем рассмотрении эти люди тусклы и жалки.
Наверное, должны быть произнесены слова о банальности зла, о том, что компания серых и бездарных чиновников может уничтожить миллионы людей. Но эти слова только кажутся объяснением.
Все они всего лишь исполняли приказы. Но кому бы Сталин отдавал приказ, если бы не Берия? Не Молотов? Не Каганович? Не Маленков? Не Ворошилов? Не Хрущев? Не придется ли, чтобы огласить весь список, назвать еще сто с лишним миллионов фамилий? Нет, нет, нет! Никто не желает быть в этом списке.