58-1а — покушение на измену Родине, совершенное не военнослужащим;
58-10 — антисоветская пропаганда и агитация;
58-11 — организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению контрреволюционных преступлений.
29 декабря 1949 года Особое совещание при Министерстве госбезопасности приговорило ее к пяти годам ссылки. Ее отправили в Кустанайскую область Казахстана.
Лаврентий Павлович Берия, давно отстраненный от чекистских дел, но вполне информированный, иногда на ухо шептал Молотову:
— Полина жива.
Вячеслав Михайлович благодарно кивал и ждал, что будет дальше.
Госбезопасность следила за каждым шагом Молотова.
В 1949 году затеяли ремонт помещений секретариата Молотова. При уборке обнаружили, как говорилось в рапорте, «портрет т. Сталина очень странного изображения». Странность заключалась в том, что он не был нарисован по канонам социалистического реализма, не более того, но и отступление от канонов было смертельно опасно, коль речь шла о вожде.
О находке доложили Берии.
Лаврентий Павлович, как писал в президиум ЦК уже в 1953 году управляющий делами Совета министров Михаил Помазнев, обрадовался и поручил выяснить, кому же принадлежит этот портрет. Один из работников секретариата Молотова признался, что, когда он работал в советском посольстве в Париже, этот портрет ему передал художник-эмигрант, который просился на родину. Берия страшно огорчился, что сомнительный портрет не удалось приписать самому Молотову.
По традиции Вячеслав Михайлович продолжал курировать международные публикации «Правды». Главный партийный орган получил указание регулярно публиковать передовые на международные темы. Текст предварительно посылался Сталину и Молотову.
Однажды уже около полуночи фельдъегерь привез пакет от Молотова, вспоминает ветеран «Правды» Виталий Корионов. Распечатали пакет и увидели, что от первоначального варианта остались буквально три слова. Остальное переписано рукой самого Молотова. Новый текст перепечатали и отправили в типографию набирать. А в два часа ночи главному редактору Петру Николаевичу Поспелову позвонил Сталин и сообщил, что он считает текст передовой подходящим и его можно публиковать…
Поспелов занервничал, растерялся: что же делать? Сталинского распоряжения ослушаться нельзя — надо печатать тот текст, который вождь просмотрел. Но как быть с Молотовым?
Поспелов встал, подтянул галстук, снял трубку вертушки и набрал номер Молотова. Он робко рассказал Вячеславу Михайловичу о ситуации и попросил указаний.
Молотов помолчал и сказал:
— У вас есть мой текст? Возьмите в руки. Взяли? Разорвите и бросьте в корзину.